Такие девушки, как она, в пансионе тоже были. Те, кто не годился «по прямому назначению», продавались в рабство за границу. Запрещенное в империи, оно цвело пышным цветом в заморских странах, объединившихся в Коалицию. Даже с уничтожением Арвалога, столицы работорговли, рабство не было искоренено. Не будь Коалиции, империя или королевство могли давно уничтожить остатки грязного прошлого нашего мира.

Мы знали, какие ужасы ожидали девушку, ставшую пансионеркой, но новенькие продолжали прибывать по две или три в месяц. Оставшимся без крова и еды бесприданницам идти было некуда. Редко когда в пансион приезжала девушка благородных кровей. Для директрисы такие случаи были великой радостью… за исключением моего.

С меня она не смогла снять бабушкины бусы, которые неведомая магия держала на моей шее крепче межмолекулярных связей стафела – самого твердого и редкого металла в мире. Благодаря жемчугу я продолжала надеяться и верить, что во мне была хоть крупинка магии. Тогда у меня были хорошие шансы устроиться на новом месте. Но материализовать магию не удавалось, сколько бы сил я не прилагала.

Я молила бога о чуде, но и сама делала все от меня зависящее, чтобы не попасть в «добровольное» рабство. Дни, когда я по малейшей неприятности заливала слезами округу, давно прошли. В прошлом у меня была семья, которая была готова защищать меня от любой напасти. Сейчас у меня была только я сама. И спасать себя могла тоже только я.

– Прости, – я обняла Колючку, желая успокоить ее. – Со мной все будет хорошо. Я не дам себя в обиду. Ты ведь знаешь, какая я!

– Я знаю, какая я, – прошептала она. – И знаю, что скрывается за показной невозмутимостью и самоуверенностью. За ними… скрывается боль и страх.

– Нельзя опускать руки, – уверенно заявила я. – Это то, что я знаю. Как только перестанешь бороться, ты проиграла. А я проигрывать, когда на кону стоит моя жизнь, не готова!

Колючка утерла слезы, почувствовав мою силу духа и переняв ее. Странно, что она, обычно собранная, потеряла контроль над эмоциями. Мы с ней дружили на протяжении шести лет, и она никогда не позволяла себе ничего подобного. Другие девочки избегали ее. Даже те, с которыми смогла подружиться я.

Встав с кровати, которую из-за недостатка места мы делили с Колючкой на двоих, поправила длинную юбку темно-синего закрытого платья и обернулась. На Колючке лица не было, так сильно она беспокоилась за меня. За проведенные вместе годы мы стали ближе, чем родные сестры, и я любила ее за ту теплоту, которую она дарила мне. Спасибо. Я ценила и отвечала взаимностью.

– Что бы ни случилось… Пока мы живы, мы сможем решить любую проблему! Справиться с любой бедой!

Я действительно верила в то, что говорила. Поэтому притворилась, будто о приближавшейся беде не догадывалась, и планировала побег. Вот только готова ли Колючка бросить пансион, чтобы бежать вместе со мной, если через год ее «обязаны» отпустить на «свободу»? Я могла бы промолчать, но не могла бросить близкую, как сестра, подругу. Мы стали настолько близкими, что я могла искренне называть ее своей старшей сестрой.

– Тиа… – жалобно прошептала Колючка, и мое сердце не выдержало. Я села обратно на кровать и взяла руки сестры в свои ладони.

– Уйдем вместе, – предложила я. – Ты ведь понимаешь… они тебя так просто не отпустят. Они не упустят выгоды! Еда, одежда… они за все стребуют сполна!

Колючка медленно освободила свои руки из моих ладоней и, понурившись, отвернулась. Из задорной и в какой-то мере боевой девушки она превратилась в мыльную рохлю. Я начинала по-настоящему беспокоиться о ней и о том, что она себе надумала.

– Я не могу, – шепотом ответила она. – Я боюсь. Министр Крайлу будет зол. Очень зол. Ты ведь знаешь, что было с теми, кто вызвал его недовольство!

Знала, к сожалению. И не хотела вспоминать, насколько страшной оказалась смерть для посмевших вызвать недовольство. Министр Крайлу – жестокий и беспощадный тиран, могущественный маг. Для него на первом месте всегда личные интересы, а не государственная безопасность.

– Подумай над моим предложением, Колючка! – я подмигнула, впервые за долгое время произнеся ее прозвище вслух и надеясь поднять ей настроение и боевой дух.

Названая сестра улыбнулась и обняла меня. Я даже забыла, что нам следовало поспешить. Нельзя было опаздывать на занятие по рукоделию ни в коем случае! Тех, кто опаздывал, воспитательница оставляла на два часа, и несчастные прогуливали занятие по выразительному чтению, что смерти подобно.

И вдруг время остановилось. Я почувствовала неладное сразу, как только заметила неестественную позу, в которой замерла Колючка. Со мной ни разу в жизни не происходило ничего подобного, и я затаила дыхание в ожидании неизвестного.

– Привет, Тиарис Шторм! – крикнула появившаяся из ниоткуда магиня.

Она нагло оккупировала соседнюю кровать и залезла на нее с ногами в грязной обуви. Вокруг нее разложились несколько порушенных стопочек исписанных, изрисованных, почерканных и даже смятых бумаг. Кто она такая? И что сделала с Колючкой? Пусть немедленно вернет время, как было!

– Кто вы такая? – спокойно спросилая. – И что вы сделали с моей подругой? Немедленно верните, как было!

Девушка призадумалась. Она схватила несколько листов бумаги, почеркала сначала на одном, затем на другом. Какой-то она была странной? Или мне показалось? Магиня была не такой, как те девушки, с которыми мне доводилось общаться. А еще… она светилась изнутри.