— На тебя бы посмотрела… — выдавила я, пристегиваясь ремнем и устало прикрывая глаза. — Левин вчера выглядел как сама смерть, явившаяся по мою душу…

— Вот и обгоним мы эту смерть, — фыркнула весело Яна, и мы поехали прочь. — Хорошо еще, тебе Стахович тебе подвернулся. Он хотя бы силой не обделен.

Прозвучало странно, как будто Яна Костика не совсем одобряла.

— А Стахович тебе чем не угодил? — спросила я, пытаясь понять, какой изъян отыскала в моем то ли новом, то ли забытом старом знакомом подруга.

Яна пожала плечами.

— Не знаю. Быть может, тем, что твоя мать в нем души не чает. Или тем, что чересчур уж много хочет. Просто не лежит сердце — и все тут, Соня. Словом, за него бы я замуж не пошла.

В супругах Яны за все годы побывали мужчин различные, с самыми разнообразными достоинствами и недостатками, так что оставалось только гадать, является ли такая характеристика отрицательной или все-таки положительной.

Говорить про то, что я сама едва не натворила ночью, я не стала. И вряд ли вообще кому-то решусь рассказать про то, какие мысли, оказывается, могут родиться в моей голове.

— Чего замолчала? — обратился ко мне подруга, когда мы уже проехали минут пятнадцать.

Я вздохнула.

— Гадаю, какая чертовщина могла случиться прошлой ночью рядом с моим домом, что Левин словно с цепи сорвался. Не мог же он так обезуметь из-за мелочи, ведь так? Вот только как узнать?

Яна выразительно вздохнула.

— Ох уж эта твоя… нечувствительность. Повезло тебе как утопленнице, Сонька. Ведь и не поверит никто в такие россказни. Особенно инспекторы. Тем более, если даже непонятно, как ты потеряла эту способность.

Непонятно.

Я грустно улыбнулась. Еще как понятно. Все мои несчастья начались с зеркал и гаданий, зеркалом они теперь продолжились.

— И то зеркало, которое ты выкинула. Кому могло понадобиться битое стекло с помойки забирать? Не голодный год, поди.

Зеркало Яну тоже встревожило, я видела это в ее потемневших глазах. Обычно просто серые, сейчас они стали едва ли не кобальтовыми. Волнуется, не иначе. Не хотелось беспокоить одного из самых близких друзей своими проблемами, наверняка ей и так есть, чем занять свое время. Но к кому же еще было обращаться за помощью?

— Если бы только найти его, — вздохнула я, привалившись в оконному стеклу. — Тогда бы все наверняка решилось.

Яна со мной не согласилась.

— Наивная. Просто нашелся бы другой повод добраться до тебя. И все. Вопрос времени, не больше. Впрочем, продолжай верить в лучшее, Соня, рядом с тобой жизнь кажется не такой гадкой штукой, как обычно.

Я тихо рассмеялась.

В кармане заиграла "Сарабанда", и я замолчала, будто мне горло перерезали. Вот только на этот раз отвечать на звонок не было ни желания, ни причин.

— Спохватился? — заинтересованно спросила Яна, заезжая в свой двор.

Я кивнула.

— Молодец, вовремя очнулся. А ты хороша, стоит сказать. Дала нам достаточно времени, чтобы унести ноги. И зачем ты заперлась с такими талантами в четырех стенах?

Я искоса посмотрела на Яну.

— Ты же знаешь, такие вопросы мне не по душе. Кому-то блистать, кому-то запираться в четырех стенах.

Как и большинство, подруга решительно не понимала моей нелюдимости, но все-таки старалась не обсуждать ее слишком уж часто. Честь и хвала.

— Может, если бы не запиралась в четырех, сейчас бы всего этого не случилось. Сложно обвинять человека, который на виду, вокруг которого достаточно людей, что могут подтвердить его невиновность.

Это я и сама уже понимала. Вот только уже и не изменить ничего.

— Ладно, горе луковое, выгружаемся, — скомандовала Яна, припарковавшись рядом со своим домом. — Отсидишься у меня, а там, глядишь, все как-нибудь разрешится.

У Яны в квартире все было белым, желтым или золотым, ярким, словно бы сияющим, под стать золотоволосой и белокожей хозяйке. Пристрастиям в интерьере подруга тоже оставалась верна уже много лет, избегая каких бы то ни было перемен.

— Заходи, чувствуй себя, как дома, — втолкнула меня внутрь с моими нехитрыми пожитками подруга. — Твой диван тебя ждет и готов принять в объятия. А то выглядишь так, словно за всю ночь глаз не сомкнула.

Я бросила взгляд в зеркало, висевшее на стене в прихожей. На меня взирал поистине скорбный лик, бледный и измученный. Возможно, конечно, я и до всей этой истории выглядела так же, но почему-то не верилось.

— Всегда рада встрече с диваном в твоем доме, — улыбнулась я и пошла в ту комнату, которую считала своей, чтобы переодеться в домашнюю одежду. После этого нехитрого действа как будто стало легче.