Шрифт:
Ты должен представить их Богу, Государю и обществу. […] Старайся научить их в начале страху Божию, потом надлежащим наукам, и зделай их чрез то полезными своему отечеству. Не щадя иждивения своего старайся всеми мерами сыскать им добраго надзирателя, которой бы разумным своим знанием истребил в них все предрассудия и суеверия, научил бы различать худое от добраго, подлинное от ложнаго и временное от вечнаго. […] Веди себя пред ними примером добродетели, и будь им видимым зерцалом [374] .
374
Увещание умирающего отца к сыну // ЕС. 1756. Апрель. С. 316–317, 321. В. Д. Рак указывает на анонимную дидактическую брошюру, которая могла быть одним из источников для этого сочинения. Исследователь отмечает, что текстуальные параллели были незначительными и «статья в ЕС была фактически самостоятельной, в ряде мест она имела смысл, противоположный немецкому сочинению» (Рак В. Д. Статьи о литературе XVIII века. СПб., 2008. С. 114).
Таким образом, для небогатого и неродовитого дворянина надлежащее воспитание было связано в том числе и с изучением наук и изображалось как наиболее ценное приобретение.
Юному дворянину было адресовано и «Письмо о порядках в обучении наук», которое С. А. Порошин опубликовал в февральском номере Ежемесячных сочинений за 1757 год. Как и в «Увещании», социальная принадлежность адресата напрямую не называлась. Однако ее можно было определить по другим признакам. Так, отмечалось, что пятнадцатилетний россиянин «приобрел теперь в Немецком и Французском языке довольное знание» и должен был учиться до двадцати лет [375] . При этом юноша не хотел «состоять в особой профессии людей ученых», но хотел приобрести «только некоторыя познания во многих вещах». В будущем он мог быть определен «к каким нибудь чинам и должностям» [376] . Знание двух европейских языков, возможность постигать науки в течение пяти лет, а также карьерные возможности указывали именно на представителя дворянского сословия, который при этом обладал соответствующим достатком. Для этого юноши Порошин предлагал «систему учения», то есть набор наук, которые следовало пройти с пятнадцати до двадцати лет. В завершении своего обширного письма, убеждая юношу изучать науки и после двадцати лет, автор счел возможным привести следующий положительный пример из персидской истории:
375
По указу от 9 февраля 1736 г. дворянский недоросль с 16 до 20 лет должен был обучаться «географии, фортификации и при том истории», а по достижении 20 лет его следовало определить в службу (ПСЗ. Т. 10. № 7171. С. 44).
376
П[орошин] С.[А]. Письмо о порядках в обучении наук // ЕС. 1757. Февраль. С. 128, 127, 148, 150.
Конец ознакомительного фрагмента.