– Тогда давай найдем мне работу, а отель как выйдет? – озадаченно отозвалась я.

Мой знакомый подумал с минуту, при этом постукивая пальцем на поверхности серебристого аймака.

– Есть здесь одна работа… – начал он.

– Какая?

Я даже вперед подалась. В голове уже начали возню тараканы–мысли: могу остаться в сказочном Майами, где словно навечно поселилось солнце, а еще, самое волнующее меня – не придется признавать маме свое поражение, потому что я хотела доказать не только ей, но и самой себе, что у “дитяти” крылышки выросли, теперь можно совершить свой первый, пусть и кривой, полет.

– Я переехал в Майами Бич недавно, и мне скучно быть одному. Не отказался бы от собеседника и такой прекрасной компании, как ты. Как на это смотришь?

Он серьезно?!

Если быть честной, то смотрела на это очень даже положительно, но моя русская душа отчего–то начала искать подвох:

– А в чем подвох?

Деррен на меня удивлённо посмотрел, провел по своим волосам рукой и только потом ответил:

– Ни в чем, – пожал плечами. – Просто мне скучно.

– То есть ты мне предлагаешь роль шута? – моя бровь мееедленно поползла вверх. Какой, однако, пережиток прошлого! Архаизм.

– Нет, будешь моей фрейлиной, – хохотнул парень. – Ну же, не отказывайся. Сейчас даже договор подпишем!

А меня почему–то захватил легкий азарт. Почему бы нет? Я вольна делать все, что захочу.

Хотя бы этим летом!

– Давай! Фрейлина так фрейлина.

И мы принялись за составление договора. Мне почиталось неплохое жалование за то, что я буду:

1. Всегда рядом с нанимателем.

2. Буду исполнять любую его прихоть в пределах разумного.

Лето обещало быть интересным!

Готовила я превратно, если честно. И когда проспорила Деррену еду собственного приготовления, то мне уже стало жалко.

Нет, не себя, а его. И окружающих тоже.

Мою яичницу переварит разве что универсальный растворитель! Но мой друг даже представить не мог, что из–за меня некоторые продукты за неимением ног не бегут, а старательно портятся, чтобы только я не готовила свой очередной деликатес. Однако яйца были обречены, увы, и не знали, какая судьба их ожидает. Впрочем, как и желудок моего работодателя.

Спустя десять минут неравной борьбы с кухонной утварью пища богов в виде подгоревшей яичницы с жирным нечто, что являлось в прошлой уже жизни беконом, было приготовлено и красиво сервировано. Ну как красиво? Базилик и петрушка старательно украшали и прятали то, что собственно украшали, спасая от зрительного инфаркта Рена. Рен – так я сократила имя американца, конечно, после его согласия на это.

С видом, что держу в руках как минимум платиновый поднос, где в объятиях красного бархата лежит самый большой бриллиант, идеально обработанный опытным ювелиром, водрузила на стойку, за которой устроился Деррен, плоскую тарелку и вилку с ножом.

– Это что? – спросил парень, тыкая вилкой в мое кулинарное искусство.

– Континентальный завтрак! – гордо изрекла я, вовсе не обидевшись на то, что мою стряпню не заценили. Врагу и, тем более, Брауну, не пожелаешь это съесть.

– Сейчас день, – напомнил он.

Ну и что? У меня, может, только душа проснулась!

– А давай я этот… э… шедевр свой выброшу, чтобы никто не завидовал, и приготовлю пиццу по телефону? Тут где–то лежала брошюра… – предложила осторожно. Вдруг убьется? Нет, он, скорее, зубы сломает, пока будет жевать эту аппетитную гадость.

– Ну что ты, так вкусно… – начал было Рен, но, вздохнув запах, поморщился и вынес вердикт: – Нет, так вкусно не пахнет. Пойдем в ресторан, только ты побыстрее, чтобы Рейчел нас с тобой не прибила!

Рейчел – его домработница. Приятная женщина, пока ты не пачкаешь ничего, а кухня – в принципе святое место. Ну, пока я там не готовлю.

За эту неделю, что живу, мы успели с Дерреном не только подружиться, но и набрать штат сотрудников, мои способности мой работодатель в уборке, а теперь и в готовке, не оценил вообще. Обидно… Почти.

Конец ознакомительного фрагмента.