– О, мой Бог! Ты ведь ей это не сказала!?

Девушка пожала плечами, что значило, что сказала.

– Риза! Они не живут там больше! Забыла?

– Ой. Да, – ответила подруга.

Я застонала.

– Не могу поверить, что ты ей такое сказала.

– Отлично. Мне не следовало просить ее уйти, но она вела себя так, словно владеет этим местом.

– Это «оркестровая» комната, Риза. А Молли в «оркестре». Это ты ведешь себя так, словно владеешь этим местом.

Риза закатила глаза.

– С каких это пор ты так переживаешь за Молли Палмер?

– С тех пор, как вспомнила, что мы с ней были очень хорошими друзьями, а потом относились ней как к ничтожеству, – выпалила я в ответ.

– Ой, отстань от меня, – Риза повернулась лицом к фортепианным клавишам, спиной ко мне. – Кто ты теперь, голос народа? Отстаиваешь права униженных, бедн...

– Прошу прощения? Ты сейчас серьезно?

Риза опустила голову на клавиши.

– Прости меня, Айви. Я не это имела в виду. Ты попросила убедиться, что здесь никого не будет, именно это я и сделала.

– Я не просила тебя быть полной сукой из-за этого. Ты ведешь себя как Уиллоу.

– Ауч.

– Что ж. А униженные? – спросила я. – Экстренная новость! Теперь я одна из них.

– Хорошо. Блин. Прости. Я сказала, что мне очень жаль.

– Говори это не мне, – я указала на дверь. – Скажи Молли.

– Что? Прямо сейчас?

Я присела на один из металлических стульев, чтобы подождать.

– Сейчас самое подходящее время.

Риза фыркнула и с неохотой поплелась, вернувшись через десять минут с Молли, которая все еще была обижена. Я вернула ей кипу нот, которую подобрала.

– Держи, – сказала я. – Извини за все это.

Девушка взяла ноты.

– Это не твоя вина, – сказала Молли, стрельнув колким взглядом в сторону Ризы.

– Она не желала ничего плохого, – прошептала я.

Молли фыркнула, но села и переложила нотную партитуру в правильном порядке.

– Я предложила ей остаться, если ты не возражаешь, – сказала Риза, со злобной усмешкой, слетевшей с ее губ. – Тебе действительно стоит привыкнуть к выступлению перед публикой. А сейчас самое подходящее время. Так ведь?

Я уставилась на нее с раскрытым от удивления ртом. Только Риза могла превратить дерьмовый момент в хорошую возможность.

Глава 23

Молли присела на металлический стул возле входа и сложив руки на груди. Риза встала рядом с фортепиано. Двери были закрыты. Все, что от меня требовалось, это сесть и сыграть что-то, спеть несколько тактов. Покончить с ложью.

Я вытерла вспотевшие ладони по бокам платья. Неважно, выступала ли я перед двумя людьми или двумя тысячами людей. Мое сердце все еще учащенно билось, моя грудь все еще сжималась, мое дыхание все еще сбивалось, как если бы кто-то мчался за мной. Я едва чувствовала свои пальцы, которые зависли над клавишами.

– Просто представь, что нас тут нет, – сказала Риза, отдаляясь от меня на цыпочках.

Закрыла глаза и представила, что близнецы здесь, только они двое, и ждут колыбельную. Я начала играть, а мой голос, когда пришло время петь мелодию, зазвучал, словно скрежет ногтей по доске.

Я продолжила играть, зажмурив глаза, прочувствывая каждое движение по клавишам. Закончив, я затаила дыхание, пока Риза не нарушила тишину.

– Потрясающе, – произнесла подруга.

Я ей не поверила, но Молли аж выпрямилась и сдвинулась на самый край стула.

– По-настоящему прекрасно, – ответила девушка.

– Но ты должна спеть что-то для приемов, – сказала Риза.

– Приемов? Типо… Макарену? – единственное, что может быть хуже, чем опозориться при выступлении, это сделать это во время пения слащавых свадебных песен – Очень плохая идея.

Риза начала выдавать названия поп-роковых мелодий, из-за которых у меня аж сводило зубы. Молли ничего не сказала, но я видела, как ее передернуло парочку раз.

– Ты хочешь фоновую музыку, – сказала я.

– Нет! – Риза прошлась по комнате, словно дефилировала по подиуму, держа в руках бокал вина. – Как, на шикарной коктейльной вечеринке.

Шикарные коктейльные вечеринки были настолько далеки от моей реальности, насколько возможно. Я поперебирала клавиши. Фредди Меркьюри снова засел в моей голове, песня, под которую я заснула прошлой ночью: «Crazy Little Thing Called Love». Но никому не под силу спеть так, как он, поэтому я решила перейти на нечто в духе блюзового барокко. От Билли Холидея до Баха, что звучит странно, мне нравилось смешивать стили. Это отчасти именно то, что заставляло меня нервничать в присутствии других людей, потому что они могли этого не понять. А вот Кая и Брейди не знали ничего лучше. Они выросли на моих сумасшедших песнях.