У природы нет плохой погоды…
вернуться

Рязанов Эльдар Александрович
Шрифт:
Как обычно, примчался под вечерлегкий северо-западный ветер.Он принес разговоры и запахи,что случилось на северо-западе.Этот бриз – мой старинный приятель,он меня заключает в объятья,в ухо разные тайны бормочет,мы шушукаемся и хохочем,ходим-бродим по берегу запани,вспоминаем о северо-западе…А потом налетают жестоковетры знойные с юго-востока,и меняется все в одночасье,убегает мой друг восвояси.И бреду я домой одиноков душных струях, что с юго-востока.Жду, что завтра примчится под вечерсвежий северо-западный ветер.Соткан он из прохлады и влаги,он колышет истории флаги.Принесет дорогие известья,и опять мы закружимся вместе,перепутаем шорохи, запахи…Мое сердце на северо-западе.

«Жизнь одного уложится в строфу…»

Жизнь одного уложится в строфу.На чью-то жизнь не хватит и поэмы.Иной по веку мчится, как тайфун,другой медлительно смакует время.Казалось, что я жил, как песню пел:как строчки – дни, а годы – как баллады.Но сколького не сделал, не успел…Немало в прожитом смешной бравады.Шикарна мина при плохой игре.А жизнь-то вся в одну влезает строчку:мол, вроде жил… да помер в октябре… декабре… январе.И вот и все. И можно ставить точку.

Абстрактная живопись

Я не то чтобы тоскую…Возьму в руки карандаш,как сумею нарисуюскромный простенький пейзаж:под водой летают галки,солнца ярко-черный цвет,на снегу кровавом, жаркомтвой прозрачный силуэт.От луны в потоке кружевльется синенький мотив,и бездонный смелый ужассмотрит в белый негатив.Дождь в обратном странном беге,чей-то невидимка-след.Тень огромная на небеот того, чего и нет.

«Я в мир вбежал легко и без тревоги……»

Я в мир вбежал легко и без тревоги…Секундных стрелок ноги, семеня,за мной гнались по жизненной дороге,да где там! – не могли догнать меня.Не уступал минутам длинноногим,на равных с ними долго я бежал.Но сбил ступни о камни и порогии фору, что имел, не удержал.Ушли вперед ребята-скороспелки,а я тащусь… Но все же на ходу.Меня обходят часовые стрелки, —так тяжело сегодня я иду.

Пляж в Ниде

Безветрие. Безверие.Большой песчаный пляж.Как будто все потеряно,и сам я, как муляж.На вышках пограничники,контроль и пропуска.Поляна земляничная,невнятная тоска.Тела на солнце жарятся,играют дети в мяч.Безжалостное маревонас душит, как палач.Отсюда сгинуть хочется —не знаю лишь куда —сквозь ветер одиночества…В душе – белиберда.Я в зыбком ожидании,в зубах хрустит песок,и нервно, как в рыдании,пульсирует висок.Безветрие… Безверие…Густая духота …Забытые намеренья…Транзистор… Теснота…

Ноябрь

Исступленно кланялись берёзы,парусил всей кроной ржавый дуб.Мужичонка, поутру тверёзый,разбирал трухлявый черный сруб.Три дымка курилось над селеньем.Ветер покрутился и утих.Вдруг явилось сладкое виденье —возле клуба крытый грузовик.Надпись на борту «Прием посуды»за литровку написал маляр…Вот пошли из всех калиток люди,мужики и бабы, млад и стар.В валенках, в берете на затылкеи по две авоськи на руке,пер старик порожние бутылкик благодетелям в грузовике.Шел верзила с детскою коляской,бережно толкал перед собой;не дитя, а разные стекляшкиголосили в ней наперебой.Паренек в замызганной ушанке,явно не по детской голове,как бурлак, волок посуду в санкахпо осенней грязи и ботве.Ерзали и звякали бутылиу старухи в рваной простыне.Где-то петухи заголосили,вороны сидели на стерне.Тишина надмирная повсюду.Иней под подошвами шуршал:населенье шло сдавать посудуистово, солидно, не спеша.Очередь безмолвная стояла.Все вращалась хмурая земля.А пустая, испитая таравозвращалась на круги своя.Прошедший год был мною недоволен, —чего-то я себе напозволял.Теперь я неугоден, недозволен…Все говорят, в опалу я попал.

«Прошедший год предал меня забвенью…»

Прошедший год предал меня забвенью,а если проще, предал он меня…Но я не предавался огорченью, —какие-то интриги и фигня.От жизни оттолкнув, меня ломают.Не в силах ухватить я новый шанс.О мой характер ноги вытирают,а всё ж никак не могут взять реванш.Тот год ушел… А новый мной доволен,я в нимбе весь, взошла моя заря…Но ныне болен я, что вседозволени помещен в листки календаря.Потрафил, видно, я… Власть в упоенье.Меня размножив, предала меня.И я тону в повальном одобренье,Которое такая же фигня.Как время меня нынче обожает!Лелеет, холит, мне дает карт-бланши до смерти в объятиях сжимает —берет свой задержавшийся реванш.

Апрель

По грязи чавкают шаги,шуршат о твердый наст подошвы,в ручьях я мою сапоги.Земля в чащобе – крик о прошлом.Тут прошлогодних желтых травторчат поломанные стебли,разбросан бурых листьев прах,и умирает снег последний.Трухлявые сучки везде,на лужах ржавые иголки.И отражаются в воденемые, сумрачные елки.Жизнь представляется поройкакой-то конченой, далекой…Но под березовой коройпульсируют живые соки.Согрет дыханием земным,лес оживет без проволочки.Как с механизмом часовымдрожат на ветках бомбы-почки.Где рядом почерневший снег,продрались трав зеленых нити.Лес замер, словно человекперед свершением событий.Не слышно натяженья струн.Лес полон скрытого азарта,как победительный бегун,что сжат пружиной перед стартом.Здесь бескорыстен птичий смех,здесь все в преддверии полета.Вдруг о себе напомнил векдалеким гулом самолета.Я выпустил из рук тоскув весенний ветер непослушный…А по последнему ледкускакали первые лягушки.