В романе Александра Кутыкова ведется увлекательное повествование о древнем мире русичей, булгар, финских племен. Читателю предстоит погрузиться в жизнь и мысли славянских предков, проследить путь их переселения из Киевской Руси в глубины Волго-Окских лесов, увидеть города и селения стародавних времен. Главные герои книги — красивые и мужественные люди, с которыми происходит немало забавных историй.
На примере одной, как принято теперь выражаться, «средне-статистической семьи», киевского дружинника Ходуни, показывается сложный и достаточно долгий процесс взаимопроникновения и взаиморастворения двух этнических пластов — южных русичей и финских мерей.
Историческое полотно романа, период X века, — время правления святой равноапостольной княгини Ольги и ее сына князя Святослава. Трагический поход на Константинополь князя Игоря, осада Киева печенегами, жизнь затерянного в глухом лесу на побережье Десны поселка Поречный, быт русской общины и княжеской дружины…
Введение
Если немного собраться с духом, то оказывается совсем не трудным делом прояснить некоторые вопросы, определяемые жизнью. Они рассчитаны на исключительную объективность и прямоту ответа. Быстрота логического действия— не столь уж важное качество, а вот правдивость — должна стремиться к абсолюту.
Хочу изначально отметить небезусловность определения вопросов, рождаемых нашими извилинами. Таковы, к примеру, плоды творчества, равно как и ситуации из повседневной жизни. Перипетии, с которыми сталкиваемся мы в течение дня и, вероятно, ночью, во сне, трансформируются в нечто абстрактное и превращаются в вопросы самого меня к себе же.
Бывают неудобные задачки, въедливо плавающие в голове — простые, вроде такой: сколько веков живет на земле разумный человек?..
Общие задачи не находят отклика во мне: тут лучше обратиться к каким-то научно-философским источникам. Причем попытки поиска конкретного ответа, вероятнее всего, не увенчаются успехом. Ведь его, даже с большущей погрешностью, не знает никто…
Невмешательство, интерес наблюдения за чужими мыслями, присущий почти каждому человеку, удерживает от полемики с изложенными точками зрения. Молчаливое слушание оградит нас от каких бы то ни было реплик и выводов. Вопрос задан — и можно безмолвно наблюдать, откуда приблизится ее величество Истина. И не возникнет ни малейшей тени разочарования, если ход рассуждений, проблистав золотистыми искорками, уведет от прозрачного и призрачного, но сладковлекущего места пребывания Ее величества. На то, как и на все, видимо, воля Господня…
Может, так все и подстроено, чтобы никто словесными изысками и красноречием не мог притронуться не то что к истинному знанию, но даже к его драгоценной тени? Схема мироздания не изменится оттого, что мы настойчиво станем просачиваться к тайне, к заветному моменту постижения абсолюта…
На земле множество культур, языков и народов. Всякий народ, опираясь на собственную культуру, раскладывая свои мысли на впитанные с молоком матери (и посему кажующиеся врожденными) слова, генерирует оригинальные формы звучания истины. Каждый народ имеет отличную от другого трактовку абриса истины — иной образ ее, иную «шубку». Помолясь, нетрудно заметить, что «частнонародные» истины прямо соответствуют разнице языковых культур и высокой задаче, каждому племени поставленной Всевышним.
Искатели правды — философы, просто пытливый люд — доказывая частные истины, наверное, не должны вмешиваться в молчаливое течение заветной струйки истинного знания, не должны конструировать безразмерные «шубки».
А ежели отвлечься от задач слишком высоких (кто-то, возможно, уточнит — банальных)? И рискнуть разобраться с задачками попроще?.. Ведь Дух Божий, пронизавший каждую суть человеческую, прямо-таки зовет соприкоснуться с тем, что было главным вчера, будет значительным завтра, что имею в руках сегодня? Что твердо подо мной, что совершенно надо мной, на что есть точный ответ!..
Предлагаю вопрос: сколько будет дважды два? — опустить, дабы не распылять интерес к более важному.
Внимание! Попробуем разобраться и ответить, почему юноша, мечтавший о дальних, диковинных странах, попав туда и пробыв там побольше времени, грезит образом родного дома, кустиками, деревцами возле него, вспоминает друзей и подруг… Наверное, потому, что прикипел клеточками своего мозга к тем ощущениям, которые сопровождали его всем ходом той жизни. И чем моложе человек, тем ярче краски, рождаемые в нем…
Детство и юность остались в прошлом, и блекнущее разноцветье ощущений взрослого человека влечет мозг туда, где красивее, теплее, роднее… Пусть возле отчего дома — и не тропическая экзотика…
Вспомните классика: состоявшийся, богатый, сытый мужчина плачет, вспоминая босоногое детство, где были истрепанный мячик, соседские цветы и она — девочка, приехавшая к кому-то в гости…
Память молодых лет вышивает яркими нитками впечатления молодости и обливает живыми чувствами образ нежного бытия под теми же вечными небесами, кои не видятся более такими светлыми и беззаботно прозрачными. Воспоминания давно минувших дней бередят сердце богача сильнее, нежели сотни подвластных ему ныне цветов и красавиц…
Отчего одни запахи нам приятны, а другие нет?
Дело в наших ассоциациях — то есть в сравнениях с чем-то. Моментально анализируя ощущения личной и генетической памяти, мы безошибочно определяем гераневый запах спокойствия и тревожный запах, простите, тухлятины…
Почему народы, живущие в горах, имеют особую — горнюю — гордость, а народы, рожденные в местах низменных и болотистых, осторожны и скрытны?
На этот вопрос, вероятно, ответит любой. Но подстрахуюсь и выскажу свое мнение.
Горный народ, исторически созерцающий полмира с высоты, благодаря той же генетической памяти формируется открытым, как близкое небо, свободолюбивым, как могучие птицы их неба, молниеносно переменчивым, как горная природа…
Люди, испокон веков привыкшие ступать на шаткую землю, становились в поколениях осмотрительными. Чаща темного, влажного леса, таящая в своих недрах опасных хищников, делала их осторожными и без крайней нужды не высовывающимися…
Почему в определенных местах земли рождаются хорошие торговцы, в других — прирожденные воины, в третьих— бесстрашные мореплаватели, в четвертых — великие композиторы, в пятых-шестых — гениальные физики и философы, и так далее?..