До Янджоу тысяча ли (сборник)
вернуться

Кучерявкин Владимир
Шрифт:

Второй блокнот

Бодрствую ночью, в темноте

Лежу пластом на раскладном диванеНа звёзды я задумчиво гляжу.Храпит в постелях милое семейство,Комар летает злой, жу-жу, жу-жу.И ходят по небу таинственные звёзды,Летят в пространстве звонкие кометы.Их тень проходит по земле, как ветерок,И кажется, сойдёт с ума планета.Но нет, ещё не время изумляться.Народ, как прежде, утром прыгает ушатыйВ своей разбитой, но прекрасной кепке.И просыпается в Кремле глашатай.И так всегда пока. Лежу над бездной,Она черна своей улыбкой благосклонной.И мирный храп в родимых мне кроватяхПо всей вселенной разносится бездонной.

Сижу у решётки Екатерининского сада

То облака, то голова набрякнетИ кружится в изменчивых мирах.То вдруг тевтонец подойдет и что-то брякнет,На краски глядя, старый вертопрах.Sehr guter, Freund, sch"on Kunst, Genosse,Ich war in Russland, Stalingrad, Odessa…Смущаясь, сигарету выплюнет, вспорхнётИ станет вновь в руке растрёпанной газетой.А птичка всё над головой поёт и пляшет!Валит толпой угрюмый, недоверчивый народ.И голова, опять съежжаясь к изголовью,Вдруг разевает изумлённый рот.

«Утро пыльное, пустое…»

Утро пыльное, пустое.Солнце бледно сквозь туманыСмотрит на моих прохожих,Словно бы вполоборота.Вот стоим и ждём трамвая.Там он где-то еле едет,С Карповки, исполнив лихоПовороты, пируэты.Тут же каркает ворона.Распушила хвост и скачетПо качающейся ветке,По сучкам на тусклом небе.И трамвай прекраснодушный,И угрюмый мой прохожий,Да и сам я в новой шляпеВосхищаемся и едем.Едем-мчимся, взявшись дружно,Тормозим на перекрёстках,Лампочкой мигаем, пылкоИзгибая к другу выю.А потом приедем, встанем,У метро поставим транспортНаш любимый и железныйИ выходим, как живые.

В полусне. Продаю картины

1
Продажи – ноль. Француз чего-сь шукаетИ дышит пылью, как толстый паровоз.Далёкий Невский за решёткою мелькает.По нём валит толпа, задравши нос.На злые, непросохшие глазаОтвсюду деньги лезут, хулиган,Снуют, снуют по пыльному асфальту,Заглядывают каждому в карман.А тот хромой, он бабочка иль мальчик? —Куртина машет баксою зелёной —В лучах горячих пропорхал и скрылся…И просыпаюсь, опять развоплощённый.
2
С утра до вечера сижу, уткнувшись в книгу.Подошвой шаркает народ различного пошиба.И вдруг, как птица чахлая, запрыгал!И дым табачный, словно в глотке рыба.Фирмач угрюмый тянет жилы сладко,То вскочит на картину, то вздохнётИ по автобусам рассядется с улыбкой…О нет, клешнёй не помахаю вслед!В большом кармане, как Вселенной, пусто.Не радует ни солнце, ни картина.И грохот отдалённый чудится, и хрусты,И на страну мне наползает паутина.

Записываю 5 апреля 1991 года

Деревья мокрые повисли над домами.Пришла, кажись, на улицы весна.И крики по ночам, и чайки снятся,И полная глядит в окно луна.Как утром встану – падает планета,И космос бьётся, стонет и дрожит.И вот по улице иду, кой-как одетый,Прохожих сторонясь, очкастый Агасфер.И грохот ли трамвая, пенье ли вороны,Слепой вокзал, деревья, словно птицы —Всё отзывается чуть слышным, странным звоном,То ль видится, то ль мнится.

Записываю 6 апреля 1991 года

Трясётся мир за тряским зеркалом трамвая.Мелькнёт прохожего испуганная рожа —И, маленьким крылом едва за душу задевая,Он исчезает навсегда, не так ли, Боже.Пылюка страшная. Вот так всегда в апреле:И снега нет, и листья не раскрылись.Весна по городу влачится еле-еле.И взор народный хмур и полон яда.Стоим. Поехали. Опять стоим. Воняя луком,Упорно лезет по ступенькам пассажир.А далеко, отчётливым и ясным звукомВороны каркают. Когда ж наступит мир.

«Трамвай пылит со мной – который раз…»

Трамвай пылит со мной – который раз.Старуха гладит пса рукой сухою.Всё утро хмурая толпа народных массБежит по тротуарам встревоженной рекою.Кто на работу, кто за хлебом в магазинИскать своё очередное мыло.И я в углу сижу, прижавшись и один.Гляди ж – и верно, всё со мною было:Река, толпа народа, ломаный трамвай,Какой-то скрюченный фонарь, разбитая аптека.Дрожащий на ветру молоденький калека,И гул вдали, как будто близится Мамай.