Заклейменная байкером

Я заклеймена не тем байкером. Мой отец — президент МК «Демоны», и ради них я сделаю, что угодно. Когда отец просит меня выйти замуж за мерзкого, отвратительного лидера «Мятежников», я соглашаюсь помочь. Но всё становится сложнее, когда жёсткому и великолепному инфорсеру «Демонов» — Клетчу, поручено защищать меня. Он нужен мне, чтобы обеспечить мою безопасность, но я хочу, чтобы он держался подальше. Я не могу прекратить представлять то, что он мог бы проделать с моим телом, в то время как он без рубашки спит на моём диване. Но я заклеймена другим мужчиной, и ничто не может изменить этого. Если я поддамся тому, чего хочу, война между клубами выйдет из-под контроля. Но каждый раз, когда Клетч дарит мне эту пошлую ухмылку, я понимаю, что полностью облажалась.

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.

Спасибо.

Перевод: Afortoff

Бета-коррект: Ясмина

Редактор: Eva_Ber

Обложка: Таня Медведева

Оформление: Eva_Ber

Война разорвала огромный город на части.

И в то время это было моей жизнью.

Я никому не принадлежала… ну, это не совсем так. Поскольку я задолжала мужчине, который забрал меня ребенком и растил как своё собственное дитя. Я не смогла бы предать его, даже когда каждая клеточка моего тела хотела этого.

Мой отец хотел, чтобы я оставалась вдалеке… подальше от него.

Он сказал, что Клетч [1] не тот мужчина, что мне нужен.

И я полностью с ним согласна.

Но ночью, когда слышу рёв мотоцикла Клетча, разрывающий небо, пока он едет в мою сторону вниз по дороге, — я точно знаю, чего хочу. Он огромный, взрывной и опасный. Татуировки, что ползут вверх по его телу, всего лишь намекают на его внутреннюю силу.

Инфорсер [2] — мужчина с тёмным прошлым. Он не подходит мне, но он заставляет меня так чудесно себя чувствовать.

По крайней мере, мой отец был отчасти прав. Клетч — дерзкий засранец, обожающий дразнить меня. Его кожа задевает мою шею, когда он нашёптывает мне на ушко:

— Сорви свои грёбаные трусики, девочка, я хочу почувствовать твою истекающую киску, умоляющую меня о большем.

Любой мог бы нас увидеть, а мой отец вообще не тот мужчина, которому можно перечить.

Но Клетч — не тот мужчина, который уйдёт от того, кого он хочет.

Раздираемая на части, растерзанная в клочья. Застрявшая между клубом, которому задолжала жизнь, и мужиком, которому хотела отдать своё тело.

Я могу видеть восхитительную усмешку Клетча в темноте.

— Чего ты ждешь? Раздвинь эти ножки. Дай мне то, чего я хочу.

Мурашки бегут вниз по моей спине, и я повинуюсь ему.

Моя жизнь принадлежала Ларкину Йетсу.

И вовсе не в переносном смысле. Некоторые люди говорят, что они задолжали свою жизнь кому-то, когда тот человек просто сделал для них что-то хорошее.

Но нет, не в этот раз. Ларкин Йетс спас мою жизнь очень реальным способом. Без него я была бы мертва — это ясно как божий день.

Я была всего лишь маленькой девочкой, когда впервые встретилась с ним. Ларкин был одним из друзей моего отца, одним из тех жестких мужиков, которые нежно улыбались мне, когда проезжали на своих ревущих мотоциклах по городу. Ларкин и мой папа были дружны. Они знали друг друга с детства и были близки насколько это возможно.

Именно поэтому потребовалось так много времени, чтобы Ларкин всадил пулю в голову моего отца.

Я всё ещё помню ту ночь и буду помнить вечность. Мне было десять лет. Насколько я помню — папа был грубым мужиком и пьяницей. У него был тот ещё характер, который был известен каждому. Папа постоянно дрался по поводу и без, но никто не волновался об этом. Если ты байкер, то по определению слишком много пьешь или периодически дерешься.

Но папа заходил слишком далеко, всегда так было. Он начал поколачивать мою маму, когда мне было около шести или семи. Я всё ещё смутно припоминаю звуки, которые они издавали: вопли, крик… и в конечном итоге плач, когда папа заходил слишком далеко и избивал маму до полусмерти.

Это продолжалось в течение нескольких лет, становясь всё хуже и хуже. В разгар всего этого, до того как Ларкин спас меня, я просыпалась, задаваясь вопросом: много ли времени мне осталось, прежде чем папа достаточно напьётся, чтобы врезать и мне.

Обычно это происходило ещё до полудня.

Я никогда не забуду ночь, когда Ларкин пришел и изменил всё. Папа напивался как обычно, но он чем-то занимался на заднем дворе, что-то делал с навесом. Я не могу вспомнить, чем именно, но он был занят. Это удерживало его руки от мамы и меня.