Во всяком случае, уже глядя в сторону, на висящий у кассовой стойки рекламный плакат, изображающий – хоть и в профиль с сильно распущенными волосами – беременную женщину, одетую лишь в компрессионные колготки «Sigvaris» бежевого цвета, он вдруг подумал, что почему бы не…

Кобыла в синем платьице наверняка увидела краем глаза, что он кое-что видел – или, скорее всего, просто ощутила его ненужное состояние чутьем коварной женщины.

Довершая эффект, в тот день она поцеловала его на прощание. И он в ответ поцеловал ей руку, как делал любой интеллигентный человек, возмужавший в Ленинграде, а не среди тех обезьяньих рож, которые окружали его на «малой родине» и в детстве и – особенно! – в старости.

А потом целовал всякий раз и отмечал, что пальцы убираются из-под его губ все медленнее.

Юру-Юрочку не волновало, что при оформлении предприятия даже им были замечены какие-то несостыковки, могущие вести к последующим разночтениям при попытке разграничить права. Ничего разграничивать он не собирался, но мечтал лишь рано или поздно и ощутить эти ноги у себя на плечах без всяких колготок.

Спустя 4 года Юрий Иванович не мог понять, чем его так околдовала эта женщина, что особенного могла дать она ему, познавшему все, что было можно и даже чего не стоило вовсе.

Даже ноги точно такие же при наверняка таком же бюсте имела одна из его Ольг – ничем не выразительная кроме своих слов о «его руках, делавших все как надо».

Но тогда все происходило именно так, на него нашло какое-то чувственное затмение.

О том, что муж, в самом деле изменяя, оставался главой семьи и опорой дома, а сын учится в Англии, Юрочка узнал слишком поздно. Конкретно – когда оказался не у дел при развитом до всех высот магазине, переоформленном на похотливого анестезиолога, и без товара, принятого в зачет непонятных недостач, обнаруженный супругами при инвентаризации.

Конец ознакомительного фрагмента.