Но парень тут же поправил ее:

– Анатоль. Прошу прощения, это нерусское имя.

– Нерусское? – делано изумилась Вика.

– Мой дед был из ссыльных поляков, и хотя я вырос под Самарой, в нашей семье сохранились традиции, – заявил Анатоль с гордостью.

Мы с Викой переглянулись. На некоторое время повисла тишина.

– Не смущайтесь, вы меня не обидели, – проговорил потомок ссыльных поляков с французским именем, которое он, кажется, считал польским.

Голос его снова звучал дружелюбно.

– А какие обязанности у вас в офисе, Анатоль? – поинтересовалась Вика, пропустив последнее замечание мимо ушей.

– Я тимбилдер, – заявил парень.

– Что это значит? – тупила Вика. Думаю, ей тоже стало интересно, действительно ли с этим чуваком что-то не так или мы просто устали с дороги. Сомневаюсь, что слово «тимбилдер» было ей, неплохо владеющей английским, незнакомо.

Анатоль посмотрел на нас изумленно, мол, ну вы даете, ребята, но сочтя, наверное, что у продажников свои причуды, пояснил:

– Тимбилдинг – это от английских слов «команда» и «строить». Что-то вроде строительства отношений. Вот. В общем, не суть.

– А в чем суть? – Вика приподняла бровь и даже наклонилась вперед, стараясь встретиться с парнем глазами в зеркале заднего вида.

– Суть в позитивном климате, который я создаю в коллективе…

Позитивный – раз.

– То есть вы психолог? – перебила Вика.

– Хорошо, пусть будет психолог! – снисходительно согласился Анатоль, явно не намереваясь спорить с этим динозавром человеческой цивилизации, не знающим волшебных слов-заклинаний современного бизнес-мира.

– Тут полная толерантность и позитивность, как видите, – проговорил Анатоль, показывая на костел и мечеть, стоящие недалеко друг от друга на одной улице.

Позитивность – два.

Мы уже ехали по Кито. Однако удивило нас не это соседство, в России таких примеров толерантности тоже немало. Тут было другое. Прямо напротив костела на желтой кирпичной стене в огромном граффити-сердце зависли два имени: Карлос + Диего. Я прочитал еще раз. Нет, ошибки быть не могло: два мужских имени смотрели прямо в окна правого нефа культового католического сооружения.

– Я же говорю – позитивность и толерантность, – проследил за моим взглядом Анатоль и широко улыбнулся толстыми масляными губами, которые выглядели так, будто он на бегу съел парочку куриных крыльев из фастфуд-кафе и забыл воспользоваться салфеткой.

Уже через десять минут мы оказались в центре Кито рядом с нашей гостиницей, где Анатоль проявил чудеса и позитивности, и толерантности. Пока мы вдвоем с таксистом корячились с тремя чемоданами и двумя сумками – куда только Вика набрала столько нарядов? – тимбилдер стоял в стороне, сложив руки на груди, наблюдая за нами с видом радостным и беспечным.

– А что вы говорили про порядки в офисе? – подошла к нему Виктория.

– Завтра все увидите, – загадочно улыбнулся Анатоль и протянул мне небольшую белую карточку. – Завтра вас подключат ко всем корпоративным чатам и выдадут местные симки. Связь здесь дорогая, так что роуминг лучше отключите. Завтра и послезавтра у нас последние рабочие дни перед длинными выходными. Впереди четыре дня отдыха, так что приходите, познакомитесь, осмотритесь. А сейчас отдыхайте, у вас удобнейшие комфортабельные апартаменты.

Удобнейшие – три. Пасьянс сошелся.

Попрощавшись, парень быстро скрылся за гигантским развесистым деревом с необъятным стволом, которое занимало не меньше половины скверика прямо напротив нашего дома. Названия дерева, как и всех остальных растений, которые попались нам сегодня на пути, я не знал. Умная Алиса, для которой я сфотографировал это тропическое великолепие, судорожно, но безрезультатно шарилась по закромам своей электронной памяти, подобно заправскому наркоману впадая в роуминговый экстаз. Помня о предупреждении Анатоля, я отменил запрос и отключил роуминг.

Оказывается, в моей голове помещается целый гербарий, о существовании которого до этого момента я даже не подозревал. Он включал цепь ассоциаций. Скажут, к примеру, «бордовая дачная астра высунула свою любопытную лохматую голову в щель между досками щербатого забора нашей соседки тети Кати» – и все, образ готов. Тут тебе и дачный поселок, и цветник, разбитый бодрой дебелой пенсионеркой, петух у забора горланит, мухи жужжат, стрекозы машут радужными крылышками, хозяева на веранде пьют чай. А если я услышу: «рыжиков собрали в ельнике видимо-невидимо», и за шиворотом станет будто сыровато, как если бы разлапистая кряжистая ель стряхнула под свитер утреннюю росу.