Мы действуем на море, в воздухе и на суше. И из этого состоит наше имя – SEa, Air, Land – U. S. Navy SEALs под водой, на воде и вдалеке от воды. Да, друзья, мы все это можем. И теперь мы направлялись в место, которое находилось совсем далеко от воды. Мягко говоря. Безлесный горный ландшафт, больше похожий на марсианский, возвышается на три тысячи метров над уровнем моря в одном из самых пустынных и порой в самом беззаконном месте на Земле. В Афганистане.

«Пока, Маркус», «Удачи, Майки», «Не принимай близко к сердцу, Мэтт», «Увидимся, парни», – я помню все, будто это было вчера. Кто-то открывает дверь из нашей комнаты в казармах, свет из нее врывается в теплую темную ночь Бахрейна – этого странного пустынного королевства, которое соединено с Саудовской Аравией трехкилометровым мостом короля Фахда.

Шестеро ребят, одетых в легкое походное снаряжение – неприметную форму цвета хаки и штурмовые берцы «Окли», – шагнули на улицу навстречу легкому теплому ветерку. Шел март 2005 года, и пока здесь не было той адской жары, которая обычно наступает летом. Тем не менее было необычайно тепло для весенней поры, и особенно для группы американцев – даже для техасца, коим я являюсь. Бахрейн находится на 26° северной широты. Это около шестисот пятидесяти километров к югу от Багдада, и здесь очень жарко.

Наше подразделение было расположено на южной стороне его столицы Манамы в дальнем северо-западном уголке острова. Это означало, что нас должны были перевезти прямо через центр города на воздушную базу США на острове Мухаррак, которая использовалась для всех полетов из Бахрейна и обратно. Мы были не против, но все же едва ли были рады этой перспективе.

Лишь небольшой отрезок нашего пути, может, всего около восьми километров, проходил по городу, жители которого считали так же, как и мы. Местные нас не жаловали. У них всегда был сердитый и угрюмый вид, словно им до смерти надоело, что вокруг снуют американские военные. В Манаме даже были районы, известные как «кварталы черного флага» – здесь торговцы, владельцы магазинов и частные граждане вешали черные флаги на порогах своих домов и лавок, и это обозначало: «Американцам здесь не рады».

Я думаю, это было похоже на «Juden Verboten» или «Евреям вход запрещен» в гитлеровской Германии, пусть и не настолько категорично. По всему арабскому миру витали течения ненависти, и мы знали, что среди местных было много сочувствующих мусульманским экстремистским фанатикам «Талибана» и «Аль-Каиды». Черные флаги работали. Мы старались держаться подальше от этих мест.

Тем не менее нам пришлось проехать через город на незащищенном автомобиле через очередной мост «Шейх Хамад», названный в честь эмира. Здесь строят очень большие по протяженности мосты, и думаю, что их будут строить еще больше, – ведь рядом расположены тридцать два острова поменьше, формирующие низинный Бахрейнский архипелаг рядом с западным побережьем Саудовской Аравии в Персидском заливе.

Так или иначе, мы проехали через Манаму на Мухаррак, где к югу от главного международного аэропорта Бахрейна находилась воздушная база США. Там нас ждал огромный «C-130 Hercules» – гигантский турбовинтовой грузовой самолет. Это одно из самых шумных воздушных судов в мире – просто большая грохочущая металлическая пещера, специально сконструированная для перевозки сверхгабаритного груза, и уж точно не для таких чувствительных, утонченных и нежных бездельников, как мы.

Мы загрузили и упаковали все необходимое снаряжение: крупнокалиберные автоматы, карабины M4, 9-миллиметровые пистолеты SIG-Sauer, боевые ножи, патронташи, гранаты, медицинское оборудование и устройства связи. Двое парней забрались в гамаки, сделанные из толстой сети. Остальные примостились на сиденья, тоже сделанные из сети. Это был далеко не бизнес-класс. Но «котики» не путешествуют налегке, так что они не ожидают комфорта. Кстати, все здесь были «морскими котиками».

Мы застряли на этом летающем складе в довольно примитивной форме перевозки пассажиров, так что периодически кто-нибудь отпускал неодобрительный возглас или хмуро ворчал. Но если бы мы вшестером попали в какую-нибудь богом забытую дыру на поле боя, мокрые, промерзшие до костей, раненые, загнанные в ловушку, едва борющиеся со страхом за свою жизнь, мы бы не проронили ни звука. Так устроено наше братство. Это строго американское братство, выкованное на крови. Невероятно суровое и нерушимое. Построенное на общем чувстве патриотизма, на отваге и вере друг в друга. В мире нет ни одной боевой силы, похожей на эту.

Экипаж самолета проверил, все ли мы пристегнуты, и тут же взревели громогласные двигатели производства «Boeing». Боже, этот шум был ужасен. Наверное, проще было сидеть прямо в коробке передач. Весь самолет трясся и гремел, пока мы неслись по взлетной полосе на юго-запад, прямо навстречу пустынным ветрам, которые кружили на всей территории Аравийского полуострова. С нами больше не было пассажиров – только экипаж в кабине и мы в грузовом отсеке. Мы направлялись выполнять работу бога от имени правительства США и нашего главнокомандующего, президента Джорджа В. Буша. В определенном смысле мы были сами по себе. Как и всегда.

Самолет пронесся над заливом между Бахрейном и Аравийским полуостровом, а потом выполнил длинный и плавный поворот вправо, устанавливая курс на восток. Гораздо быстрее было бы направляться прямиком на северо-восток через Персидский залив. Но таким образом нам пришлось бы пролететь над враждебными горами Исламской Республики Иран, чего никак нельзя было допустить.

Поэтому самолет оставался южнее, чтобы пролететь над более дружественными прибрежными Арабскими Эмиратами, раскинувшимися к северу от горящих песков пустыни Руб-эль-Хали, или, с арабского, «пустой четверти». Позади нас кипели котлы ненависти Ирака и близлежащего Кувейта, где я служил раньше. Под нами лежало более дружественное, ярко освещенное пустынное королевство Катар, которое вскоре станет мировой столицей природного газа, сверкал пропитанный нефтью эмират Абу-Даби, блестели современные небоскребы Дубая, и потом, еще дальше на восток, вверх поднимались скалистые берега Омана.