— Это правда, барышня Сепора, — соглашается Морг. — Но у нас уже есть чума, свирепствующая серди народа. Мы не можем позволить себе потерять еще больше людей из-за войны, в которой будем лишь зрителями. Если мы не примем ответных мер, другие королевства могут посчитать нас уязвимыми. Боюсь, уязвимость привлечёт внимание властолюбивых правителей.

Тарик не может проигнорировать это замечание. Конечно, Сепора беспокоится за свое королевство, но, если она хочет устроить свою жизнь здесь, то должна начать думать о Теории, как о своей родине. Однако это не стоит обсуждать перед присутствующими. Когда у них появится минутка наедине, он попытается её убедить.

— Каждый из вас изложил убедительные аргументы, — говорит Тарик. — Мне нужно хорошо все обдумать прежде, чем принять решение. Пожалуйста, оставьте меня, я хочу побыть наедине со своими мыслями.

Сепора не рада тому, что её отсылают вместе с другими, но, к ее чести, она не сопротивляется и нахмурившись, послушно выходит из дневных покоев Тарика за Моргом.

Тем не менее Тарик знает, как должен поступить. И Сепоре это не понравится.

После того, как я ворочалась в кровати, казалось бы, целую вечность, я наконец уступаю своему страху. Луна светит с балкона, когда я натягиваю одежду и открываю дверь спальни. Благодарная за то, что Тарик уже несколько дней назад убрал от моих покоев охрану, я свободно блуждаю по дворцу, пытаясь выяснить, где находится его опочивальня. Я прохожу мимо охранников, которые с любопытством смотрят на меня, но ничего не говорят. Либо у них приказ оставаться на своих постах, либо они считают, что не несут за меня ответственность.

Я обхватываю себя руками; никогда раньше не замечала, что дворец такой холодной. В коридорах даже может быть довольно душно, особенно в скрытых закоулках, где нет сквозняка и скапливается жара. Но теперь дворец стал каким-то ледяным, и я не могу не думать о том, что это связано с сегодняшним обсуждением яда Скалдингов в дневных покоях Тарика. То, с каким возбуждением Морг говорил о нападении на Серубель, и как разрывался Тарик, принимая решение.

Поэтому мне так холодно внутри.

Приблизившись к западному крылу, я натыкаюсь на шеренгу стражников, которая ведёт к большим, деревянным двустворчатым дверям, украшенным резьбой. Два теоорийских солдата охраняет вход в комнату; должно быть, это личные покои короля. Кому еще может понадобиться такая охрана? Набрав в лёгкие воздуха, я прохожу мимо охранников с высоко поднятой головой, не глядя на них, словно пришла сюда с какой-то целью, словно меня вызвал сам король.

Конечно, я пришла сюда с определенной целью, но не с той, которую захочет услышать король. Стража разрешает мне приблизиться к дверям, но затем двое мужчин, словно по сигналу, скрещивают свои длинные копья, перекрывая мне вход.

— Барышня Сепора, — говорит один из них. — Король сейчас разговаривает со своим советником, и его нельзя беспокоить.

— Каким советником? Я его советник, пока не вернётся Рашиди.

Охранник кивает.

— Рашиди только что вошел к нему.

Рашиди вернулся? Быть может сейчас действительно не подходящее время для разговора с Тариком. Рашиди должен будет представить отчёт о своей поездке в Хемут. И Тарику нужно будет тоже многое рассказать своему советнику. Как он объяснит наши отношения? Как отреагирует Рашиди? Моя первая мысль — отложить встречу с Тариком, пока мы не улучим минутку среди его напряженных дней. Но с возвращением Рашиди теперь будет мало минут наедине. Я стану его помощником, а не Тарика. Я буду заботиться о нуждах Рашиди, его поручениях и заданиях. Или он вообще может меня уволить.

— Король ждет меня, — лгу я в надежде, что среди охранников поблизости нет Линготов.

Я возмущена тем фактом, что, кажется, таковых среди них нет. Тарику стоило бы поставить у дверей Лингота на случай, если доверенное лицо захочет причинить ему вред. Я понимаю необходимость Маджаев; но люди в королевской гвардии должны обладать уравновешенными способностями для разного подхода. Может я поговорю завтра об этом с Рашиди. Если мы в чём-то и согласны с советником, так это в том, как важна безопасность короля.

— Он не говорил нам о вашем визите сегодня вечером, — отвечает мужчина, крепче сжимая копье.

Несомненно, этот человек слышал о моем побеге из гарема и о том, что я сбежала из дворца, чтобы поговорить с Парани. Без сомнения, он доверяет мне так же, как колеснице с одним колесом, которая должна доставить его на базар.

В тот момент дверь за его спиной со скрипом открывается, и выходит Тарик без краски на теле и золотых украшений. Его взгляд встречается с моим, и я с уверенностью могу сказать, что он не спал. Я могу сказать, сколь много мыслей у него в голове. Под глазами образовались тёмные круги, а волосы слегка растрепаны, словно он тоже метался и крутился без сна. Рашиди, должно быть зашёл прямо передо мной; Тарик не успел вернуть себе самообладание.

— Она может войти, — устало говорит Тарик. — Пропустите ее.

Охранники сразу же расступаются, освобождая мне проход. Тарик закрывает за нами дверь. Его спальня огромная с несколькими зонами отдыха, столом и стульями, с умывальником в углу и огромной кроватью с четырьмя колонами и ступенями, ведущими к ней. Золотые статуи воинов охраняют стены, возле каждого входа на длинный балкон, где белые прозрачные занавески мягко развиваются от ночного ветерка, и в комнату льётся лунный свет. На потолке — роспись, украшенная золотом, кажется, изображающая битву. Теорианцы, конечно же, которые побеждают кого-то врага.