— Если нам повезет, то, когда мы взойдем на паром, будет еще светло.

Виолетта удивленно подняла брови, услышав слова Одри, не имевшие никакого отношения к тому, о чем она сейчас рассказывала.

— Мне хотелось бы взглянуть на меловые берега возле Дувра, когда мы будем отплывать из Англии. Я никогда не видела их со стороны моря, — пояснила Одри, вдруг почувствовав себя немного неловко из-за того, что она не слушала рассказ матери и дала ей это понять.

Когда уже начало темнеть и небо окрасилось в удивительные и загадочные цвета, Одри, опершись на поручень парома, стала разглядывать постепенно отдаляющиеся белые крутые берега. В предзакатных сумерках они казались уже не белыми, а темными и зловещими, но в то же время величественными. В течение многих столетий эти берега видели, как подплывали и отплывали люди, и вот теперь они видели, как от них отплывает она, Одри… Девушка подумала о том, что через полтора десятка дней ее глаза снова будут смотреть на эти берега, и ей очень захотелось, чтобы тогда это были уже совсем другие глаза — ее глаза, но уже совсем другие. Или нет, пусть уж лучше изменится то, на что они будут смотреть. «Мои глаза, смотрящие на окружающий меня мир, всегда были и будут моими глазами», — подумала она. И измениться надлежит отнюдь не им.

Алисон чувствовала, как горячий пар расширяет поры ее кожи и расслабляет все тело. Поехать в Лондон и посвятить весь день уходу за собственным телом — это всегда был правильный поступок. Она только что легла на теплый мрамор лицом вниз, завернувшись в большое махровое полотенце — так, чтобы ее стройные ноги оставались открытыми. Голову она тщательно обернула еще одним полотенцем, отчего ее внешность стала прямо-таки экзотической. Упершись подбородком в ладони, Алисон закрыла глаза и глубоко вздохнула. Горячий пар постепенно освобождал ее сознание от тягостных мыслей и забот. Он всегда оказывал на нее подобное воздействие. Она вдруг осознала, что уже слишком давно не посвящала целый день самой себе. Няня позаботится о том, чтобы забрать детей из школы и накормить их ужином. Когда Алисон вернется домой, они уже будут лежать в кроватях и спать, словно ангелочки. По поводу Сэма Алисон не переживала. Она даже не сказала ему, что ее до позднего вечера не будет дома. Если ей немного повезет, то он об этом и не узнает. Если сегодня все будет происходить так, как обычно, то, когда она приедет домой, Сэм еще не вернется: он со своими коллегами будет предаваться тому, что он называет «светской жизнью». И как она только допустила, чтобы ситуация зашла так далеко? Алисон не могла себе этого объяснить. Ее целый день не будет дома, а муж этого даже не заметит! Сколько времени назад он перестал звонить ей по утрам и в обеденный перерыв? Сэм уже не предупреждал ее о том, что не успеет вернуться к ужину. Когда все это началось? Подобные мысли уже не причиняли Алисон душевной боли. Время слез прошло. Наступило время принимать меры, и цель день, посвященный уходу за собственным телом, был необходим ей для того, чтобы вернуть себе прежнюю уверенность. Вернуть себе себя, снова почувствовать себя той женщиной, какой она является или какой она может стать. Итак, решено — она будет действовать.

После парной она пойдет на сеанс массажа, чтобы добиться полного расслабления суставов и мышц. Когда ее тело будет подготовлено, подвергнет его натиранию кремами, изготовленными на основе лекарственных растений, что придаст упругость и гладкость ее коже. Затем ее ждут ласковые руки Джины, которая вернет свежесть ее лицу и порекомендует самые лучшие средства для ее типа кожи. В завершение дня, подаренного самой себе, Алисон займется Альфред: своими ловкими и умелыми руками он придаст блеск ее волосам и изменит ее внешность, сделав ей элегантную и практичную короткую стрижку, благодаря которой Алисон будет выглядеть молодой и энергичной.

Сэм всего этого даже не заметит. Алисон иронически улыбнулась. «Нужно довольствоваться тем, что у тебя есть», — подумала она.

Женщина, которая вечером зашла выпить кофе в Берлингтон-Аркейд, весьма значительно отличалась от женщины, которая утром этого же дня села в поезд на станции Чаринг-Кросс. Изменения произошли не только во внешности Алисон (нельзя сказать, чтобы они бросались в глаза, но все же были заметны), но и внутри нее: она чувствовала себя другим человеком. Алисон решила, что заглянет в отдел белья в универмаге «Харродс», а затем — в винный отдел того же магазина. Ничего другого ей пока не требовалось. Или нет, она зайдет еще в отдел товаров для мужчин и купит Сэму хороший галстук из итальянского шелка. Надев такой галстук, Сэм будет чувствовать себя космополитом, а заодно и высокопоставленным менеджером, стать которым он так стремился. Ей тоже хотелось, чтобы он стал высокопоставленным менеджером, хотя она и понимала, что для этого нужно нечто большее, чем красивый галстук из итальянского шелка.

Держа в руках фирменный пакет универмага «Харродс» с завернутыми в хрустящую бумагу роскошной ночной рубашкой винного цвета и подходящим под эту рубашку халатом, Алисон почувствовала себя уже совсем другой. Каждый раз, проходя мимо какого-нибудь зеркала, она бросала взгляд на свое отражение, и ей очень нравилось то, что она видела. Именно на это и были направлены ее усилия: посещение салона красоты утром и прогулка по модным магазинам вечером. А чего еще можно желать? Она упивалась своей холеностью, а ведь запланированный на сегодня процесс ухода за своим телом еще не закончился. Прежде чем направиться в винный отдел, Алисон зашла в парфюмерный отдел и приобрела там несколько ароматических масел: с запахом гардении, который приятно дурманил, с запахом лаванды, действующим расслабляюще, с запахом мускуса, вызывающим прилив энергии, со сладострастным запахом жасмина, позволяющим почувствовать себя Шахерезадой. Еще она купила два флакона духов с запахом жасмина, лосьон для тела и тальк. Покупая тальк, Алисон отдала предпочтение баночке с кисточкой — большущей кисточкой розового цвета, которая, казалось, кричала: «Проведи мной ласково и нежно по своему телу!» Алисон уже представляла себе, как будет сидеть в ванне, держа в руке бокал вина и слушая музыку Бородина, доносящуюся из комнаты…

Она улыбнулась продавцу-индийцу, заворачивавшему две только что купленные бутылки вина. Алисон выбрала испанское вино. Закрыв глаза, она почувствовала солнечный свет, услышала тихий шум моря и тут же мысленно сказала себе, что обязательно съездит в Испанию. Проведет недельку на берегу Средиземного моря, загорая на залитом солнцем пляже и всячески наслаждаясь жизнью в одном из роскошных отелей. Этим летом она, наверное, отправит детей в какой-нибудь летний лагерь. Это пойдет на пользу и им, и ей. Она отдалит их от ставшей уже привычной напряженности в отношениях родителей. Сэмми и Джун многое понимают, и в таком возрасте детей лучше не посвящать в проблемы взрослых. Возможно, она погостит с ними несколько дней у своих родителей в Девоншире. Малышам всегда нравился построенный в викторианском стиле громадный дом их бабушки и дедушки, и они чувствуют себя там прекрасно. Возможно, Алисон даже удастся не вызвать никаких подозрений у матери, и та не станет задавать ей слишком много вопросов. Ее мать принадлежала к числу людей, которые предпочитают не смотреть правде в глаза, а наоборот, прячут голову в песок, убеждая себя в том, что повлиять на события невозможно. Поэтому мать Алисон прощала своему супругу все его измены (которые теперь, в его-то возрасте, наверняка были уже весьма немногочисленными). Любой женщине рано или поздно приходится с этим сталкиваться — и не только с этим. По словам матери, женщина является опорным столпом брака, а потому она должна делать все, что только может, для того чтобы брак не развалился. В этом, говорила мать, заключается самая главная жизненная задача женщины. Алисон отчасти разделяла подобные взгляды на жизнь, однако сейчас она была намерена поступить так, как сама считает правильным. Хватит с нее философии, унаследованной от матери. Алисон была уверена, что нынешняя ситуация, сложившаяся в их с Сэмом отношениях, была в какой-то мере результатом подобной философии. Удивительно, как людям передается по наследству образ мышления, которого они не одобряют, но который при этом каким-то невероятным образом запрограммирован в их сознании, и чем больше они пытаются от него избавиться, тем чаще руководствуются им в повседневной жизни. Однако Алисон не во всем уподобилась своей матери, и того, что происходило в жизни матери, с нею не произойдет.

— Пожалуйста, возьмите карточку, — сказал ей молодой и привлекательный продавец-индиец, улыбаясь загадочной восточной улыбкой.

Алисон всегда нравились индийцы с их выразительными глазами, смуглой кожей и приятными манерами. Беря из рук юноши карточку, она умышленно прикоснулась к его ладони — ровно на столько, сколько нужно для того, чтобы почувствовать тепло его руки. Этого для нее было вполне достаточно. Она отнюдь не горела плотским желанием — ей требовалось нечто иное. Пусть этот юноша немного ею полюбуется — вот и все. Алисон, благодаря продавца ласковым и неторопливым голосом, лукаво ему улыбнулась. Она и в самом деле чувствовала себя совсем другой женщиной — хозяйкой ситуации в отношениях с мужчинами, которая контролирует то, что с ней происходит, и то, что она хочет, чтобы с ней происходило. Продавец бросил на нее взгляд, показавшийся ей чрезмерно пылким.

«Мальчик, ты, похоже, начинаешь слегка зарываться, — подумала Алисон. — Если ты думаешь, что я женщина в возрасте, которая переживает кризис и жаждет секса, то ты очень сильно ошибаешься». Взяв пакеты с покупками и горделиво приподняв подбородок, Алисон вышла из винного отдела. Ее каблучки при этом громко постукивали, а полы габардинового плаща развевались.

Когда Алисон доехала на такси от железнодорожной станции до дома и переступила порог, дети уже спали. Утром няня обещала Алисон, что уложит их спать в половине восьмого. Сейчас няня — юная девица — смотрела телевизор и одновременно делала себе маникюр.