Затем они всей компанией пошли в дом. Вот тут-то Одри и почувствовала в полной мере эффект, который оказывал «Роуз-Гарден» на приезжавших сюда людей.

Дом представлял собой строение в тюдоровском стиле, с соломенной крышей — хотя и двухэтажное, но не очень большое. Вокруг росли деревья — почти все были в цвету. В глаза сразу же бросался вход: пурпурные бугенвиллеи поднимались до застекленного балкона на втором этаже и, переплетаясь между собой, образовывали удивительную входную арку. Одри не знала почему — то ли благодаря вездесущим солнечным лучам, делающим цвета еще более насыщенными, то ли по какой-то другой причине, — но зрелище было просто великолепным. Сад, простиравшийся слева и справа от дорожки, ведущей к дому, был типично английским и поддерживался, как и следовало ожидать, в образцовом порядке. Несмотря на особую любовь тети Шарлотты к розам, в ее саду росли разные цветы, отчего, куда ни глянь, он казался разноцветным и красочным. Одри вспомнила, что оранжерея с розами находилась за домом, посреди окружающего ее сада.

Шторы на окнах были раздвинуты, а сами окна — открыты, в результате чего подходящему к дому человеку невольно казалось, что его здесь ждут. У Одри возникло ощущение, что тут она будет в безопасности, хотя и не могла понять, чем это ощущение вызвано. Возможно, усталостью от поездки и желанием снова почувствовать себя дома. Они зашли все вместе в уютнейшую кухню, окна которой выходили в сад за домом. На подоконнике огромного окна, расположенного над раковиной для мытья посуды, стояли горшки с цветами, бросавшимися в глаза бесчисленным множеством искусно скомбинированных оттенков. Одри подумала, что благодаря этим цветам мытье посуды становится огромным удовольствием. За окном взору открывался тщательно ухоженный газон, за которым виднелись декоративные деревья с густыми кронами, клумбы с ароматическими травами, несколько фруктовых деревьев и небольшой огород. Здесь, в «Роуз-Гарден», даже помидоры — и те были необычайно красивыми. Чуть левее находилась оранжерея с розовыми кустами, за которыми ухаживала Шарлотта и которые образовывали красивый ансамбль из роз различных сортов — от крошечных кустиков до огромных кустов с длинными отростками, радующих глаз бесчисленным количеством роз различных форм и оттенков. Да уж, этот дом, оранжерея и окружающий их сад явно создавались для того, чтобы в них можно было наслаждаться жизнью и чувствовать себя счастливым.

— Раз уж сегодня такой солнечный денек, мы можем выпить чаю на веранде.

Шарлотта заранее поставила на веранду красивый стол с ножками из кованого железа, накрытый скатертью из синего дамаста и еще одной скатертью из тонкого белого вышитого полотна. Расставленные на столе фарфоровые чашки были украшены изящными розочками. В общем, все уже было готово — все, кроме булочек, сливок и мармелада. Одри вдруг ужасно захотелось присесть за этот стол и выпить чаю с замечательными тетиными булочками.

— Ну вот, теперь все готово, — сказала Шарлотта, после того как она принесла из кухни поднос с булочками, а Виолетта и Одри — сливки и мармелад. — Ну-ка, расскажите мне, как вы разъезжали по Франции и глазели на замки.

Одри показалось, что сейчас подходящий момент для того, чтобы поведать о происшедших в ее жизни изменениях. Кроме того, она считала, что в подобной ситуации лучше не начинать издалека и не ходить вокруг да около, а сразу выложить все начистоту. Да, в подобной ситуации… Прежде чем Виолетта успела что-либо ответить сестре, Одри поспешно выпалила:

— Вообще-то съездить туда предложила я. Я уволилась с работы, а еще навсегда рассталась с Джоном. — Ей вдруг показалось, что после этих двух событий прошло очень много времени. — Я уже ездила в долину Луары в командировку, и мне потом частенько хотелось снова там побывать. И я решила, что наступил подходящий момент.

— А я вызвалась съездить туда вместе с ней, — вмешалась в разговор Виолетта. — Ты ведь знаешь, что я очень легка на подъем.

Рассказать об уходе с работы и о разрыве с Джоном оказалось для Одри намного проще, чем она предполагала, а тетя, похоже, не придала ее словам большого значения — даже известию о том, что ее племянница уволилась с работы. Одри с тем же успехом могла бы рассказать ей что-нибудь о бабочках и цветочках — выражение лица тети Шарлотты было бы при этом примерно таким же. Они стали втроем разговаривать о поездке Виолетты и Одри во Францию, а затем — о жизни Шарлотты и о ее работе. Шарлотта казалась увлеченным, счастливым, энергичным и полным радужных надежд человеком.

Разведение роз, конечно же, не являлось панацеей от всех житейских невзгод и напастей, однако оно превратилось в смысл ее жизни и, возможно, стало своего рода открытием секрета вечной молодости. Несмотря на преклонный возраст, Шарлотта была весела и бодра и источала жизнерадостность и оптимизм каждой порой своей кожи. Было заметно, что она живет полной жизнью и довольна этой жизнью и самой собой, хотя, быть может, до сих пор еще тоскует по Шону, своему покойному мужу, и переживает из-за того, что у нее нет детей — а значит, никогда не будет внуков.

Тетя Шарлотта жила отнюдь не обычной — нормальной — жизнью, однако ее существование казалось гораздо более насыщенным, чем существование большинства людей. Она создала собственный мирок, в котором жила и работала, — мирок уютный и, главное, красивый. Одри вдруг подумала, что слово «нормальный» вообще не имеет никакого смысла. Главное для человека — это не быть «нормальным», а суметь найти для себя подходящее место в окружающем мире. Тетя Шарлотта, несомненно, такое место нашла.

— В пятницу сюда приедет Арчи, мой зять. Ты ведь его помнишь, Шарлотта?

— Конечно.

— Он сказал, что ему хочется посетить эти места и что, кроме того, нам нужно кое о чем поговорить. Он остановится в каком-нибудь гостевом доме, где предоставляют ночлег и завтрак.

— Нет-нет, — поспешно возразила Шарлотта. — У меня хватит места для всех. Ко мне ведь нечасто приезжают гости.

— Хорошо, но я не знаю, как он поступит. Когда Арчи приедет, предложи ему остановиться у тебя.