Я поднял взгляд на девушку и увидел, что она пристально следит за мной.

– Вы сотворили волшебство, – произнес я.

– Просто они свежее тех, к каким вы привыкли.

Потом минуту-другую я сидел молча, глядя в окно. Мимо прокатили несколько машин, но дорога оставалась практически пустой. Я пил и обжирался, словно еда и напиток были спасательным тросом. Поглощал их, как умирающий, который думает, что, может быть, хотя и едва ли, еще сумеет спастись.

А потом – предсказуемо – кофе с пончиком кончились. Мне хотелось добавки.

Я встал и налил новую порцию кофе.

– Еще один? – спросила она. – Похоже, вы голодны.

– Было бы здорово.

– Как раз сочник пора вынимать.

Я смотрел, как она надела рукавицу и выдвинула из духовки противень. Поставила его на деревянный стол и запустила лопаточку под самый большой, самый прелестный сочник. Я подал ей свою бумажную тарелку: что попусту их тратить-то? – и она положила на нее сочник.

– Осторожней, – предупредила. – Горячий.

Я уселся обратно, следя, как она раскатывает большой кусок теста, а потом режет его быстрыми движениями ножа на кусочки, назначения которых я не понимал.

Я прикидывал про себя, моложе ли она меня… и если так, то насколько… когда она заговорила:

– Вы новенький в городе, – произнесла с акцентом, который я по-прежнему не мог разгадать.

– Да нет, я в городе старожил. Родился здесь. Уехал в колледж шесть лет назад и уже не возвращался.

– До сегодняшнего дня, – сказала она, отрываясь от работы.

– Да, до сегодняшнего дня.

Я не собирался говорить еще что-либо, если не спросят.

– А почему сейчас? – спросила она минуту спустя.

– Моя мать умерла.

– Ой. Простите. Мне незачем было спрашивать.

– Что вы, все нормально. Я вот дал себе слово покончить с этим городком навсегда. И начал новую жизнь. А теперь вдруг эта новая жизнь исчезла, а я вновь застрял здесь.

– Почему застряли? Почему вам нельзя снова уехать после того, как отдадите дань матери?

– Потому, что кто-то должен заботиться о моем брате. А никто другой за это браться не хочет.

– Он намного младше, ваш брат?

– Да нет. Он старше, по факту. По-моему, ему только что перевалило за тридцать. Если ничего не упустил. Нет. Не упустил. Он старше на шесть лет. Значит, только перевалило за тридцать. В прошлом месяце.

А я только и сообразил, что послать ему открытку за два доллара.

– Если он старше, тогда… Ой! – вдруг воскликнула она. – Я знаю, кто вы. Вы брат Бена.

Маленькие городишки. Как их не любить.

– Вы знаете Бена?

– Конечно, все знают Бена. Упаковщик. Там, на рынке. Он очень милый. Всем нравится. Я слышала о его маме. Вашей маме. Очень печально. Она была такая молодая. Сочувствую вашей утрате.

Я понятия не имел, что сказать. Вот и промолчал. Смотрел, как она противень за противнем раскладывает пончики в витринные лотки. Но, когда она закончила, решил, что, по всей видимости, пончиков маловато. Не хватает для процветающей пекарни в субботнее утро. Опять же, судя по количеству покупателей при открытии (а к тому времени уже пошла минута-другая восьмого), вряд ли эта пекарня процветала.

– Вы не похожи на Бена, – произнесла она, не отрываясь от работы. – Он такой высокий. А вы…

– Мелюзга?

– Я собиралась сказать: коренастый.

– Мы братья лишь наполовину. У нас разные отцы.

Она, опершись руками о прозрачное стекло стойки, глянула мне прямо в глаза. Я отвернулся. До сих пор точно не скажу почему.

– Я слышала слухи про брата Бена, но, может быть, это всего лишь пересуды маленького городка, и, может быть, даже неправда.

– Все возможно, – сказал я. – А вы что слышали?

– Что вы работали на сто пятом этаже одной из башен Всемирного торгового центра, вот я и думала, что брата Бена, наверное, нет в живых.

– Ну, последнее не подходит.

– Остальное правда?

– Нет. Я работал на сто четвертом этаже.

– Серьезно?

– В наше время такими вещами не шутят.

– Значит, вас не было на работе, когда это случилось.

– Пытался быть, – на минуту я замер, прикидывая, скольким из этого я на самом деле готов поделиться. Выверял, будто мерил уровень бензина в баке древним ручным щупом. – Спешил как можно быстрее выскочить за дверь. А потом зазвонил телефон. А я опаздывал. Так что я почти и не успел. Почти махнул рукой. А потом почему-то успел. Взял трубку. Оказался мой старый сосед, дома рядом стояли. Рассказал про маму. Сказал, что Бен у него и он не желает терпеть это больше. Вот я и позвонил на работу и стал заказывать билет на ближайший самолет. Конечно же, все рейсы были отложены еще до того, как кончилось утро.

Я тщательно избегал смотреть на девушку, пока рассказывал. Глядел вниз, на свой сочник, трогал его. Он уже остыл до вполне съедобной температуры. Я покончил с ним в шесть приемов. Сочник был потрясающим.

Когда я закончил и поднял взгляд, девушка все еще опиралась на стойку, глядя на меня.

– Значит, ваша мама спасла вам жизнь, – выговорила она.

– Сама того не желая. Но – да.

– Откуда вам известно, что не желая?

– Она не могла знать.

– Откуда вам известно, что люди могут знать? Люди способны делать самые невероятные вещи, если это неимоверно важно. Если матери под силу поднять автомобиль, чтобы высвободить из-под него ребенка, может, ей под силу и умереть точно в нужное время, чтобы спасти свое дитя.