— Что нужно сделать, чтобы связаться с ними? Они станут общаться с такой, как я, с чужачкой?

— У меня нет ответа, София, здесь надо пытаться и узнать. Но для начала скажи, что ты хочешь?

— Что хочу? В смысле, для землян или лично для себя?

Вали не стала пояснять, лишь продолжила внимательно смотреть на меня, ожидая ответа. А я начала копаться в себе, анализируя одновременно сотни вещей, но тут же осадила себя. Все же проще некуда. Хочу жить в мире и любви с моим Глыбой и знать, что никого в этот самый момент не подвергают унижениям и боли, не оскверняют этот хрустально чистый мир чернотой непростительных грехов.

— Счастья. Я просто хочу спокойствия и счастья для себя, Рисве, всех землян и хротра.

— А если это невыполнимо? — спросила Вали, глядя на почти невидимый сейчас противоположный берег озерца.

— Но нужно же пытаться, — возразила я немного резковато и вздрогнула, когда в небе вдруг полыхнула далекая зарница, предвещающая окончание пекла и засухи, что царили в последнее время.

— Даже если за попытку придется отдать слишком высокую цену?

— Ты отчего-то предостерегаешь меня? — насторожилась я.

— Наши Духи мудры и всесильны, София, но при этом бывают и раздражительны. Они не любят, когда их просят о некоторых вещах. Например, об изменении ими предназначенного. За это они способны запросить некую плату.

— Но я не собираюсь никак злить их и просить о чем-то. — Я нахмурилась и заморгала, спрашивая себя, действительно ли не буду? Я ведь сейчас обсуждаю на полном серьезе перспективу пойти и спросить о будущем некие сущности, в чью реальность все еще не в силах по-настоящему поверить. И не просто спросить, а на основе их ответа попробовать построить свою личную гармонию без оглядок на прошлые травмы. Представить такие действия с моей стороны еще совсем недавно было просто немыслимо. — Все, что мне необходимо, — это узнать, как и когда разрешится вся эта жуть с капитаном и его приспешниками. Это мне нужно, чтобы начать наконец дышать и жить рядом с любимым мужчиной в полную силу. Ведь я понимаю, что сейчас, как бы ни старалась, все равно заставляю его страдать от того, что не в состоянии освободиться от прошлого.

— Он твой энгсин, София. Соединившись с тобой, он принял тебя такой, какая ты есть. Что, если тебе подумать о том, чтобы просто потерпеть, подождать, дать времени себе на излечение, а ему научиться помогать тебе в этом.

Я задумалась, взвешивая и перебирая свои эмоции.

— Я бы очень этого хотела, но… Пожалуй, я эгоистка, или мое стремление к личному счастью какое-то ущербное. Не выйдет обрести покой, пока не буду знать, что сотни людей в безопасности. Это, скорее всего, опять тот же вопрос отсутствия у меня безоговорочной веры. Я по-прежнему все еще та же София, которой нужно точно знать, получить хотя бы подобие осязаемых подтверждений. И именно поэтому я хотела поговорить с тобой без Рисве. Не уверена, что смогу найти слова, чтобы объяснить ему, почему в моих мыслях и переживаниях так много места занимают посторонние люди, тогда как чувствую: все его сосредоточены на мне. Это вроде как подлость с моей стороны, принимать от него так много, а возвращать только часть.

— София, Рисве — одно из вместилищ Духа-Оградителя и с малых лет знает, что такое ответственность за других, необходимость заботиться о них, он поймет. Быть Оградителем — значит не принадлежать полностью себе. Он делит себя с народом, с братом, со второй ипостасью, теперь и с тобой, ему ли не постигнуть двойственность твоего нынешнего состояния.

— Я люблю его, люблю так, что только еще постигаю, что же это за чувство такое, есть ли у него границы, и ничего так сильно не желаю, как просто перестать разрываться и мучиться этим постоянно грызущим душу стыдом за то, как же у меня все нереально хорошо и насколько отвратительно у других. Возможно, если бы у моих прежних страданий и у несчастий всех остальных землян был разный источник и главный мучитель, то я и сумела бы отгородиться? Создала бы в себе Сокровенную землю, куда не проникнуть посторонней боли, дав всему идти своим чередом, предоставив всех их судьбе и решениям.

— Мы этого не узнаем уже, София, потому что все именно так, как есть. Что же, готовься отправиться в путь, а я постараюсь заставить замолчать мои предчувствия, шепчущие о дурном и скорых испытаниях.

— Спасибо, Душа народа, — вздохнула я с облегчением. — Я боялась, что этот разговор пройдет у нас сложнее.

— Зачем мне делать для тебя тяжелее то, что и так может быть нелегко, София, — ответила мне с невеселой улыбкой Вали и поднялась на ноги, — тем более тогда, когда твоя первая сложность уже на подходе.

Торопливые, но очень тихие шаги донеслись со стороны поселения, и Рисве буквально вылетел на берег. Остановился, переводя настороженный взгляд с меня на мою собеседницу, будто вычисляя, где тут опасность. Он не запыхался, но дышал взволнованно.

— Расскажи ему все, — Вали кивнула и оставила нас наедине.

— Присядешь? — указала я Рисве на место около меня, чувствуя гораздо меньше уверенности для начала разговора, нежели совсем недавно с Душой народа.

— Что ты собралась сделать, Софи? — спросил без предисловий мой энгсин, оставаясь на прежнем месте. — Ты не можешь принимать на себя хоть какую-то часть ответственности за то, о чем поведал тебе Джеремая, даже не думай об этом.

Я удивленно моргнула, впервые столкнувшись с такой безапелляционностью от всегда мягкого и понимающего едва ли не напрямую мои мысли Рисве, и от этого растеряла все слова.

— Отрицание не способно изгнать демонов, терзающих меня, а простой запрет себе не думать о судьбах других не выключит эти тревоги. Я всего лишь хочу пойти и узнать, когда и как весь этот кошмар с землянами закончится. Точнее не хочу, а мне на самом деле это необходимо. И Вали согласилась со мной.

— А я нет, — практически рявкнул Глыба, заставив меня дернуться на месте, но тут же виновато замотал головой и смягчил тон: — Софи, что, если это знание только растравит твои раны? Скажем, ты узнаешь то, что окажется гораздо хуже, чем ты могла бы ожидать? Это навредит тебе, а что я за энгсин, если позволю такому произойти?