— Возможно, ты прав, Карл, я не готов к тому, что ты мне предлагаешь. Я — властолюбив, и это правда. Женщина, которую я держу в своих руках, бесценна для нас. Ты это знаешь, как и то, что она, словно ящик Пандоры, открыв который мы все можем погибнуть.

— Но можем обрести еще большую власть.

— Насколько большую? Что тебе не хватает, Карл?

— Солнечный рассвет. Я не видел его очень давно.

— А ее чувства не счет?

— А ты разве о ее чувствах печешься? — язвительно усмехнулся Карл. — Признайся, сам себе, что тебе плевать на нее. Ты боишься только за себя, за свои интересы. Тяжело опускаться с вершины. Ты не готов именно к падению. Так?

— Да. Наверно, ты знаешь меня лучше, чем я сам, но кое в чем ты ошибаешься. Между нами есть разница. А ты пытаешься сравнивать себя со мной.

Ричард открыл заднюю дверцу машин и аккуратно положил Милу на сиденье. Его взгляд задержался на бледном уставшем лице женщины, длинные черные ресницы трепетали на белых щеках. Какие сны сейчас тревожат ее больной измученный мозг?

— И какая разница? — не отставал Карл. Машина резко тронулась с места, и Анжуйский чуть не ударился головой о лобовое стекло. — Черт, ты это специально сделал?

— Да. — признался Милз совершенно спокойно. — Карл, почему тебе так трудно признать мою власть? Я старше тебя на много столетий. Я заслужил свое господство над нашим родом.

— Ланкастер был королем. Он — аристократ.

— И зверь.

— Не важно. Я был более достоин твоего трона.

— Но не ты сразился с Ланкастером. Не ты убил его.

— И не ты.

— Предлагаешь отдать титул повелителя вампиров смертной женщине? — усмехнулся Милз.

— Ты знаешь, что она — не простая смертная женщина. Ты мог бы обратить ее. Это ее судьба. Зачем ты сопротивляешься? Если не ты, то это сделает другой.

— Уж не ты ли? — рассмеялся Ричард. — Ты не осмелишься. Никто не осмелится. Времена Люцианы канули в лету. И никто не вспоминает их с ностальгией. Это был ад.

— Но кроме тебя его никто не видел. Ты мог и солгать.

— Мог. — согласился Ричард.

— Почему выжил только ты?

— Я был умнее, хитрее, выносливей. Сильней.

— Ты ведь не убивал себеподобных?

— Убивал. Приспешники Люцианы жаждали мести, у меня не было выбора.

— А твои единомышленники?

— Это допрос? Или исповедь?

— Просто ответь!

— Карл, это была война, в которой выжили сильнейшие. Я и Ланкастер. Это все, что я могу сказать. — Тебе пора выходить.

Анжуйский выглянул в окно. Ричард привез его прямо к дому.

— Будь осторожен, за тобой наблюдает милиция. Ты знаешь, что охотники за нами, имеют доступ во все дела правоохранительных органов. Если они найдут что-то подозрительное, то убьют нас. Прекрати сходняки в своем доме. Советую тебе переехать на время.

— Это приказ?

— Да. Как повелитель, я должен заботиться о безопасности нашего рода. Уезжай Карл, и забирай с собой Клэр.

— А ты? А Вадим?

— Я покину город, будь спокоен. Но сначала найду сына.

Карл посмотрел на Милза долгим пронзительным взглядом, словно хотел еще что-то добавить, но передумал. Обернувшись, он бросил прощальный взгляд на Милу. Она все еще была без сознания.

— Береги ее. Она — чудо.

— Не беспокойся. Я позабочусь о ней. — холодно ответил Ричард. — Прощай, Карл. Спасибо тебе за содействие, но на этом наши пути разойдутся.

— Ты сообщишь мне исход этой истории.

— Да.

— Я верю, что ты поступишь разумно. — Карл улыбнулся и вышел из машины.

Анжуйский задумчиво наблюдал, как красный Бентли уносится прочь. В то, что Ричард не подведет их род, он не сомневался. Но все же Милз — самый древний из живущих на земле вампиров — был единственным, кто смог сохранить человеческие чувства в своем жестком сердце. Это и восхищало и отталкивало Карла. Он боялся, что человеческая душа Ричарда не сможет нанести сокрушительный удар, когда это будет необходимо.

Мила открыла глаза. Первым, что она увидела был высокий потолок, который кружился. Желудок сжался, к горлу подкатила тошнота. Но сил подняться совсем не было.

— Ричард, — хрипло выдохнула она. Но ей никто не ответил. Повернув голову, Мила увидела, пробивающийся солнечный свет сквозь плотно задернутые шторы. Он спит, догадалась Ларина. Она заставила себя встать. Все ее тело содрогалось от холода и слабости. Ледяной пот струился по спине. Ноги не держали, комната кружилась, она боялась упасть. Хватаясь за мебель, она доковыляла до кухни.