Через секунду на экране возникло знакомое лицо евразийца. Связисты выдали самый крупный план. Ботари уже успел проснуться, вскочить и занять пост у дверей, не издав при этом ни звука. С момента конфликта у тюремной секции они с дочерью почти не разговаривали – впрочем, как и до того.

– О, капитан Танг! Рад видеть вас снова.

Майлз почувствовал, что «Триумф» слегка завибрировал, отходя от причала.

– Я тоже, – усмехнулся своей вечно свирепой улыбкой Танг. – Меня вот что интересует, сынок, – предложение работы, которое ты мне делал, все еще в силе?

Два катера, состыковавшиеся в открытом космосе, напоминали не то огромный сандвич, не то пару рыб-прилипал, по оплошности приклеившихся друг к другу. Здесь, на равном удалении от своих кораблей, два командира встретились с глазу на глаз. Кроме них, на борту катеров находились лишь Ботари и пилот Танга, но звуконепроницаемые переборки гарантировали капитанам конфиденциальность беседы.

– …мои подчиненные – надежные ребята, – закончил Танг, – и я готов их передать в ваше распоряжение. Вместе с собой.

– Но вы же понимаете, – учтиво проговорил Майлз, – как это все должно выглядеть с моей точки зрения: у вас появится идеальная возможность захватить свой бывший корабль, нанести удар мне в спину когда будет удобно. Где доказательства, что вы не троянский конь?

Танг вздохнул:

– У меня единственный способ. Помните, как вы доказали, что тот наш завтрак не был отравлен? В процессе еды.

– Хм.

Майлз подтянул себя поближе к креслу – ему казалось, что таким образом в невесомости создается иллюзия верха и низа, а это, в свою очередь, помогает мыслям течь в нужном направлении, – и предложил Тангу пакет прохладительного напитка. Сам он отпил совсем немного – его несчастный желудок уже давно протестовал против нулевой гравитации.

– Вы, конечно, понимаете, что я не могу вернуть «Триумф». Единственное, что я в состоянии предложить на данный момент, – захваченный нами пеллианский корабль. Да еще, может быть, должность начштаба.

– Я понимаю.

– И к тому же вам придется работать бок о бок с Торном и Осоном и забыть старые трения.

Это условие Танг принял с гораздо меньшей готовностью, но все же, помолчав, ответил:

– Если необходимо, я согласен даже на это.

Он ловко отпил из парящего в воздухе пакета. Вот что значит опыт, с завистью подумал Майлз.

– Кроме того, оплата пока осуществляется только в фелицианских миллифенигах… Вы знаете, что это такое?

– Нет, но, принимая во внимание нынешнее положение на фронтах, это что-то вроде ярко раскрашенной туалетной бумаги.

– Фактически так и есть, – поморщился Майлз. – Послушайте, капитан. Потратив уйму усилий на то, чтобы сбежать из плена, вы две недели спустя тратите не меньшие усилия, чтобы вернуться и воевать за проигравших. Понимая, что я не верну вам корабль, что выплаты по контракту по меньшей мере проблематичны. Объясните мне, почему? Ведь не из-за моего же неотразимого личного обаяния?

– Ну, во-первых, бежать отсюда не стоило таких уж больших усилий, – заметил Танг. – Эта восхитительная молодая леди – не забыть бы поцеловать ей руку – просто выпустила меня.

– Эта «восхитительная молодая леди», как вы изволили ее назвать, для вас отныне – командор Элен Ботари. А принимая во внимание то, чем вы ей обязаны, вам следует не целовать ей руку, а отдавать честь, – отрезал Майлз. Ледяной тон этой отповеди удивил его самого, и, чтобы скрыть замешательство, он жадно припал к пакету с соком.

Танг с улыбкой приподнял брови:

– Понимаю…

Майлз не без усилий вернулся к основной теме разговора.

– И все-таки почему? – настойчиво повторил он.

Улыбка исчезла с лица капитана.

– Потому что в пределах блокадного кольца ваше соединение – единственная сила, которая может воткнуть иголку в задницу Оссера.

– Чем же он вам так насолил?

Злоба капитана вряд ли была наигранной.

– Он нарушил условия контракта. Согласно им, в случае потери моего корабля в бою он обязан был предоставить мне новый.

Майлз кивнул, ожидая продолжения. Танг понизил голос, словно кто-то мог их услышать:

– Да, командующий вправе наказать меня за мои промахи. Но унижать перед подчиненными!.. – судорожно сжав кулаки, он замолчал.

Воображение Майлза с легкостью дорисовало картину. Адмирал Оссер, взбешенный неожиданным поражением после длившейся целый год вереницы побед, наорал на Танга, который и без того чувствовал себя не лучшим образом. Глупо. Дальновидному командиру следовало бы знать, что уязвленное самолюбие легко обратить в сокрушительную ненависть к врагу. Но в целом ситуация представлялась вполне правдоподобной.