— Братцы, если выживу, оторвусь по полной, — пообещал Хойт с прежним задором. — Ни в чем себе не буду отказывать. Есть — от пуза, спать — всласть, любить — от всего сердца. За всех!

И протянул нам руку. Мы поняли его сразу и, положив свои ладони сверху его, кивнули. Дали молчаливое обещание: кто выживет, тот будет жить за остальных.

— Когда собираемся уйти, не прощаясь? — вернулся к насущной теме Хойт, посмотрев на нашего командира.

— Надо собрать еще провизии, воды. Может быть, медикаменты…

— Мне вернули аптечку, — похвалилась я. — Пробы взяли и все. Правда там ничего особенного, так, первую помощь оказать.

— Хорошо, что одежду оставили, — Хойт одобрительно посмотрел на свою синюю форму с пилотскими нашивками, а потом поморщился: — А то на их дырявые костюмчики без слез не взглянешь.

Я передернулась, поправив форменную серую куртку, наконец-то больше не висевшую на мне как на вешалке.

— Уже месяц здесь и свой прежний вес почти набрала, но мерзну постоянно.

Хойт ухмыльнулся, протянув мне флакончик:

— Я тоже теплолюбивый. На, мне от насморка выдали, могу поделиться.

Я подозрительно посмотрела на зеленую жидкость:

— Они на тебе уже много чего испытывали. Не боишься, если, как неделю назад, опять кровью захлебываться будешь?

— Глазастые умники сказали, тогда дозировку не рассчитали, а так хорошее средство от кашля, — с присущей ему иронией отозвался Хойт. — Но ты права, Тай, меня используют в качестве подопытной крысы и пробуют все подряд.

— А на мне проверяют физические нагрузки, — мрачно поделился Резников. — Позавчера чуть глаза не лопнули от напряжения. Уроды.

Мы с пилотом посмотрели на помкома с сочувствием, глаза у него до сих пор в красных прожилках лопнувших сосудов. Пришел мой черед жаловаться:

— Меня на восприимчивость проверяют. Языку обучили, а теперь тестируют на скорость обучения письму. Цветовой диапазон, широта восприятия обоняния, скорость запоминания, логика мышления… Словно животное. Разные дурацкие задачки предлагают, а потом группой едва не взахлеб обсуждают, как я их решаю. Признаться, я часто просто методом «тыка» пользуюсь. А они от итогов в ступоре, пытаются логику землянки понять. Каким образом я к тому или иному ответу прихожу. Видимо, стереотипы мышления выявляют…

Мужчины расхохотались. Через минуту Резников, вытерев слезы, сквозь смех выдавил:

— Вот оно главное оружие землян — женщины! Поскольку вы до сих пор непостижимы, даже для нас, что же говорить про бедных иномирцев.

Наши посиделки прервал один из опостылевших экспериментаторов. Нам они до сих пор не представились, и про себя и между собой мы называли их по номерам. Пришел наш общий Третий. Постоянно с нами работали так или иначе восемнадцать голубых дронов. Остальные обитатели станции через несколько суток внимания на нас почти не обращали. Дисциплина здесь, безусловно, железная.

***

Думаю, мы, земляне, выглядели достойно в форме исследователей дальнего космоса, стоя посреди просторного прямоугольного отсека перед представителями другого вида.

По-видимому, нас привели в помещение для совещаний. На одном из интерактивных экранов зависла загадочная планета, очень похожая из космоса на родную Землю. Дроны рассаживались на высоких стульях, встроенных в пол. На подлокотниках появлялись интерактивные панели, где они смотрели информацию, что-то записывали. Вообще-то у землян схожие технологии. Хотя за время пребывания «в гостях» мы с Кроу и Резниковым, к немалому удивлению и расстройству, выяснили, что технологии акул в чем-то опережают наши. И это только то, о чем нам сочли возможным сказать, показали. А сколько еще нам неведомого таят?

Десять дронов, контактировавших с нами, приготовились общаться. Нам присесть не предложили, вынуждая чувствовать себя подобно студентам перед приемной комиссией. Первый — парой манипуляций — создал между «комиссией» и нами проекцию, на которой зависли цепочки ДНК, и сразу задал вопрос в лоб:

— Вы представители одного вида?

— Да, конечно, — слегка удивленно ответил Резников.

Мы уже привыкли, что он первым ответ держит.

Указав на несколько специально выделенных участков в цепочках, Первый продолжал настаивать:

— Вы представители одного вида, но в вашем генотипе слишком много отклонений. Как подобное может быть? — Мы молчали, а дрон предположил: — Вы искусственно созданные прототипы?

Резников усмехнулся, покачав головой. Не хотелось бы касаться этой щекотливой темы и сообщать нелицеприятную информацию нашим чересчур дотошным хозяевам, но оставаться «искусственными» в плену — не разумно. Могут и в расход пустить. Помкому пришлось признаться:

— Согласно международной конвенции пять тысяч пятого года создание искусственных людей категорически запрещено законом. На опасных работах используют роботов, но придание им человекоподобного вида тоже запрещено.