На смену коннице, невозмутимо печатая шаг, двигалась генуэзская пехота. Полностью повторяя рельеф местности, пехотинцы восходили на многометровые ледникового происхождения валуны и погружались в балки, переходили вброд устланные камнями русла потоков и медленно расползались по почерневшей целине, все более и более врезаясь в русские порядки.

Дмитрий Александрович описывает происходящее:

5. Засадный полк замер.

Сотники подняли ладони вверх.

Разнеслась перекличка семи труб.

Словно святой Иоанн Богослов сошел со старинной иконы, отпер уста и произнес:

– Так семь Ангелов Господних вострубили. Первый из них вострубил, и сделались град и огонь, смешанные с кровью, и опустились они на землю…

Сотники опустили ладони, тысячи лошадиных ноздрей выпустили струи горячего пара, и движение началось.

Все быстрей и быстрей понеслись навстречу ветви склонившихся над землей деревьев, норовя хлестнуть по лицу, все громче и громче становился рев встречного ветра, что оглушал и перекрывал грохот крови в голове.

А рот открывался, чтобы выпустить нечленораздельные звуки, и можно было захлебнуться в этом густом, насквозь пропахшем осенью потоке.

Вдруг перелесок резко оборвался, и на полном ходу засадный полк Боброка врезался в людское море.

Авангард почти в полном составе встал на дыбы, некоторые попадали с лошадей, а визг, свист, треск, лязг доспехов, лошадиное ржание и вой ордынских стрел мгновенно превратились в дикую какофонию, в хаос звуков, словно выходящий из преисподней. Чудовищную же картину побоища довершили сотни монгольских шлемов с черепами и рогами, сделанными из человеческих ребер, что метались над живыми и мертвыми, как бесчисленные демоны, побиваемые, но наступающие снова и снова.

Дмитрий Александрович полон сомнений, хотя еще совсем недавно ему казалось, что он ведает все:

6. На резком ветру, доносящем приторные запахи скисающей в ожидании снега земли, заиграли тяжелые великокняжеские хоругви.

И вздрогнула земля, и заходила под ногами, и поплыли суровые лики в дождевом мареве, и заблажили собаки в станах, и надели монголы на шлемы вываренные в соли черепа своих героев, и раздался набатный колокол, и поглотил он рев сотен труб и рогов, и остановил свое течение Дон, и повернула свое течение вспять Непрядва, и встал воевода Димитрий Михайлович Боброк на колени, и начал слушать землю, как налетел ветер, что задвигал кровли деревьев и прижал к земле траву, так и конница тысяцкого Теляка Тургена налетела на сторожевой полк русских, разметала его по полю, завертелась на месте, закружились в страшном танце вываренные в соли черепа великих багатуров. Так поклоняться героям было заведено еще со времен Тимучина, а из черепов врагов делать чаши и пировать на их обезглавленных телах. Ордынцы впадали в экстаз, закатывали глаза, специально резали себе лица ножами, натирали губы сурьмой, слизывали кровь, голосили истошно и пронзительно так, словно общались с идолами, издревле охранявшими степь до самого Дона.

Конец ознакомительного фрагмента.