Воины не двинулись с места, боясь нарушить волю нукура. Их горящие глаза были устремлены на источник. Притих даже неугомонный Баяр.

– Ну чего застыли? Уходим, – приказал десятник Тургэн, жутко щерясь оголенной челюстью и пустой впадиной на месте глазницы.

– Я не боюсь слов шулмы! – Гунжур, молодой и стройный, легко спрыгнул с седла и шагнул к каменному кругу.

– Останови его, господин! – Верея коршуном метнулась наперерез.

– Уйди с пути, ведьма! – Гунжур отшвырнул женщину, она упала.

– Я с тобой, – поддержал старшего брата Жаргал.

– Умоляю! – кричала Верея и билась в грязи. Кто ее слушал?

Гунжур зачерпнул в ладони воды, понюхал, отдернулся с омерзением и счастливо рассмеялся, увидев, как испугались воины. Он напился, умыл лицо и возвестил:

– Ух, ледяная! Вкусней воды я не пробовал по эту сторону Икх-хээр!

Братья пили, брызгались, хохотали, поили коней. Лошади тянули воду сквозь зубы, фыркали и пряли ушами. Больше желающих не было. Угомонился даже Баяр. Воины хранили тревожное, сдержанное молчание.

– Почему бы тебе самому не напиться, а, Хулгана? – озлобленно поинтересовался Сохор.

– Ох-ох, Хулгана хватает воды, – шаман, неотрывно следящий за братьями, хлопнул по весело булькнувшей фляге из тыквы. – Хулгана слишком стар, чтобы спускаться.

Кавалькада продолжила путь.

– Безумцы, не ведают, что творят, – шептала Верея, заплетаясь в ногах. – Плохая, злая вода. Безумцы.

Гунжур и Жаргал смеялись, мелодично затренькал ятаг. Братья опьянели от собственной смелости. «Герои, хуз ам ухкун», – выругался Сохор про себя.

Ущербное солнце медленно шло на закат. Лошади беспокоились и храпели. Издали доносился приглушенный, тягостный вой. Воины озирались, лязгали клинками, ожидая нападения с любой стороны.

– Успеем до темноты? – нахмурился Сохор.

– Если не будем пить в каждой луже, – ощерилась Верея, ускоряя шаг.

То ли от странных воплей, то ли от спертого, тяжелого воздуха кружилась голова. «Сохор. Сохор, – стучал в висках тихий, смутно знакомый голос. – Сохор. Иржэнэ». Сотника начинало подташнивать. Чтобы немного отвлечься, он спросил:

– У тебя есть муж, замарашка?

– У меня было много мужей, – Верея сдула с лица упрямую прядь и обольстительно подмигнула. Ну, она так считала. – Ты можешь стать последним из них.

Сотник утробно забулькал, изображая смех. «Сохор, Сохор, иржэнэ», – стонало в затылке.

– Скорей я возлягу с овцой, она симпатичней и куда лучше пахнет.

– Может статься, рядом не будет даже овцы, – парировала Верея. – Тогда поглядим. А этого не слушай, обманет.

– Кто? – по-дурацки открыл рот Сохор.

– Голос в твоей голове. Это зов Леса. Не слушай.

Беседу прервал испуганный крик за спиной:

– Баяр!

– Куда ты, Баяр?!

– Стой!

Сохор развернулся. Голос в голове поутих. Воины сгрудились и возбужденно вопили. Сиротливо и жалко стояла лошадь без седока. Рядом валялось копье, круглый щит и украшенный конским волосом шлем. Баяр Гроза Псов сполз с дороги и враскачку шел в темнеющий лес дерганой, неловкой походкой.

– Баяр! – окликнул сотник.

Воин не обернулся; спускаясь в овражек, он хватался за ломкие, мертвые руки кустарника, по пояс проваливаясь в сырой подтаявший снег.

– Баяр!

Гроза Псов замер и медленно повернулся. Его глаза были безумны и черны, зрачки неимоверно расширены.

– Матушка, – выдохнул он. – Матушка Сэргэлэн зовет меня. Восемь зим я не видел ее.

Среди монголов побежал сдержанный шепоток:

– Духи манят Баяра.

– Пропал Баяр.

– Смилуйся, Великий Тенгри.

Гроза Псов дернулся, с трудом переставляя окоченевшие ноги. Беззвучный, настойчивый зов влек его в трясину.

– Останови его, господин, – взмолилась Верея. – Лес проглотит несчастного, переварит и выплюнет желтые кости.

– Нельзя вмешиваться в дела духов, женщина, – удивленно отозвался Сохор. – Духи всегда забирают того, кого выбрали. Если им помешать, будет беда.

– Разве это не твой воин, господин? Разве все вы не сражались бок о бок?

– Духи, женщина. Они всегда получают свое.

– Я иду, матушка Сэргэлэн, – хрипел Баяр, продираясь сквозь чащу. – Подожди, матушка!

Быстрая тень метнулась наперерез. Сохор увидел Верею. Черная женщина сбежала с дороги, догнала Грозу Псов и, схватив за плечи, навалилась всем телом. Монголы зароптали, понеслись гневные возгласы. Молчал и недобро хмурился Хулгана.