Никакого шевеления за стеклами. Правда, комната Жанны была на другой стороне, но Илья не стал тратить время на беготню вокруг дома. Домофон в подъезде не работал уже давно, и парень шустро одолел пять лестничных пролетов: замешкался у двери, решая – стоит ли входить без предупреждения.

Нетерпеливо нажал серую клавишу звонка.

«Плям-плям… Плям-плям…»

Чуть-чуть выждал, снова позвонил, следя за дверным глазком: не потемнеет ли. Прислушался. Вроде тихо.

«В туалете, что ли? Или в ванной?»

Новый звонок и полминуты ожидания перемен не принесли. Илья решительно повернул серебристую узорчатую – под старину – ручку, толкнул дверь от себя. Перешагнул порог.

– Кислота, это я! Разговор есть.

В комнате Жанны раздался слабый не то стон, не то всхлип. Страх набросил удавку на шею и начал затягивать ее. Илья замер, до боли сжав дверную ручку, борясь с желанием выскочить обратно в подъезд.

Сдавленно позвал, не сводя взгляда с дверного проема Жанкиной комнаты:

– Кислота… Это ты?

Шлепанье босых ног по линолеуму было неторопливым и сбивчивым, как будто идущий в коридор человек плохо держал равновесие. Или топтался на месте, раздумывая – стоит ли вообще показываться Жанне на глаза.

Илья напрягся, безуспешно пытаясь унять ожившую в теле дрожь. И снова выдавил, готовясь в любой миг рвануть подальше:

– Кислота… Ты че?

Тень, пересекшая порог комнаты, выглядела совершенно нормальной, человеческой, и Илье чуть полегчало. Раздавшийся следом стон-всхлип вернул все на свои места, удавка страха затянулась до предела, сделав тело ватным, неуклюжим…

В этом звуке отчетливо сквозила та же самая болезненность, которую Илья слышал на прошлой неделе в хихиканье Леньки. Спустя секунду Жанна вышла из комнаты и повернулась к приятелю лицом.

Что это именно она, Илья понял по короткой мальчишеской стрижке и ее любимой черной майке с изображением Призрачного гонщика на полыхающем байке.

Потому что узнать Жанну по лицу было невозможно.

В нескольких шагах от Ильи стояла уродина. Похожую он видел в ужастике про мутантов, название которого уже вылетело из головы…

Небольшой курносый нос Жанны задрался еще больше и скривился вправо, притягивая взгляд провалом пугающе огромной ноздри: как будто в нее запихнули невидимый палец и вдобавок – оттянули в сторону. Второй ноздри не было видно, словно ее приплющили к носовой перегородке.

Губы приоткрытого и перекошенного рта растянулись так, что из нескольких трещинок выступила кровь. От прежней ровности мелких зубов пропал и след, они либо наползали друг на друга, либо выгибались вперед…

Левый глаз сильно косил к переносице, а правый был немного утоплен в глазницу. Но совсем страшным его делало верхнее веко – задранное, неподвижное, не позволяющее скрыть уродство.

Аккуратный подбородок с ямочкой расплюснулся, съехал вправо. Скулы остались прежними, но уши выглядели так, словно лишились хрящей. С полторы дюжины глубоких длинных шрамов-рытвин перепахали щеки, виски, лоб.

Шея, плечи и все остальное было нетронутым, изменения коснулись только лица. Полное впечатление, что кто-то перелепил его на новый, кошмарный лад.

Лишь сейчас до Ильи дошло, что Жанна не кричит от боли. А ведь такие перемены не могли обойтись без нее, никак не могли! Если только их виновник не обладал особыми возможностями. Запредельными, потусторонними…

Жанна подняла руки к лицу, ощупала его кончиками пальцев: нервно, дергано. Опять простонала-всхлипнула и шагнула к Илье.

– Не-е-е… – тот отпустил ручку, попятился. Запнулся о порог, но не упал, успев схватиться за дверной косяк.

– Эугуэу… – сказала Жанна, ее глаза светились чистым безумием. – Аопыогыы…

Она открыла рот еще шире, и Илья увидел язык подруги – страшный, искореженный. Илья молча, отчаянно замотал головой. «Не подходи!»

Жанна медленно пошла вперед, и это помогло ему избавиться от жуткого, набирающего силу оцепенения. Он отпустил косяк, качнулся назад, ломая протест собственного тела: сделал шажок, второй…

И без оглядки бросился вниз по лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек. Выскочил из подъезда, на секунду замер, решая – что дальше.

Побежал к детской площадке, лихорадочно пытаясь придумать, что скажет Ярославу. Почему-то крепло убеждение, что если брат Жанны явится домой один, то она обязательно сделает с ним что-нибудь страшное, непоправимое…

Илья добрался до скамейки, распугав голубей, встал напротив Ярослава. Тот испуганно сжался, побледнел.

– Т-ты чего?

Илья понял, что вид у него еще тот. Конечно, после увиденного в квартире…