«Ну, погоди!» – задорно подумала я и помчалась на кафедру. Я безнадежно опаздывала на лекцию к С.С., но теперь мне было на это наплевать! Когда я, тяжело дыша от быстрой ходьбы, влетела в ассистентскую, доцент как всегда сидел в своем углу и что-то быстро писал. Больше никого в комнате не было. Постукивая каблучками, я повертелась перед зеркалом, висевшем в тамбуре, привела в порядок растрепавшиеся волосы, прошла к своему столу и громко поздоровалась:

– Добрый день, Михаил Юрьевич! – я очень хотела привлечь его внимание. Всегда выручавший меня медицинский халат я, конечно же, не надела! Доцент поднял голову и оглянулся. В его глазах я увидела неподдельное изумление.

– Здравствуйте…Надежда Александровна, – голос его был совершенно растерянным. Оказывается, он знает, как меня зовут! Состроив озабоченное лицо, я схватила со стола какую-то папку, круто повернулась на каблучках и выпорхнула из комнаты. Доцент проводил меня изумленным взглядом – я это почувствовала спиной!

На лекции профессора был как раз небольшой перерыв. Я подошла к С.С. с извинениями и что-то там наврала о причине моего опоздания. В его глазах тоже появилось удивление. Так вам и надо! – злорадно подумала я и уселась на свое обычное место, рядом с Аллочкой.

Последствия не заставили себя ждать: после лекции С.С. был сама любезность, а доцент – молчалив и задумчив. Аллочка же ходила вокруг меня и удивленно качала головой: «Надо же, Пусик! Ты выглядишь сегодня просто сногсшибательно! Что случилось?». В ее глазах было плохо скрываемое беспокойство. «Серая мышь исчезла!» Такое же беспокойство сквозило и в глазах З.П.

Сразу после лекции было кафедральное совещание, на котором хмурый С.С. объявил, что он сокращает лекционные часы доцента. Объяснять он ничего не стал. Все это выглядело как сведение личных счетов, а на деле значительно уменьшало зарплату доцента. «Кафедральные» напряженно молчали. Скосив взгляд, я посмотрела на доцента – его голубые глаза даже потемнели от гнева. Но он молчал и сидел с каменным лицом. Зинаида Павловна попыталась что-то сказать о целесообразности этого решения, но С.С. жестко ее оборвал. Видимо, он решил показать всем, кто на кафедре главный.

– Уважаемая Зинаида Павловна, – язвительно высказался Семен Семенович, – я понимаю, что вы не можете быть беспристрастной, но подчеркиваю, что заведующим кафедрой являюсь все-таки я! И я отвечаю за учебный процесс! – потом добавил: – Это решение согласовано с ректором и парткомом.

Да, не зря он «дневал и ночевал» у начальства. «Партия доцента» сидела с опущенными головами и многозначительно переглядывалась. Упоминание ректора и парткома многих сразу же отрезвило! Позиции Семена Семеновича укрепились!

Окрепшим голосом профессор продолжил:

– Кроме того, должен вас всех уведомить, что со следующего учебного года часть кафедры переедет на новую базу. Вам, Михаил Юрьевич, придется заниматься новой для нашей кафедры программой по пульмонологии. Надеюсь, что ваши лекции будут столь же блестящими, как и в любимой вами кардиологии…

Семен Семенович торжествовал, доцент же продолжал молчать. Только заходившие желваки выдавали его волнение. Сокращение его лекционных часов, кроме унизительной, имело еще и материальную сторону. Его зарплата существенно уменьшалась. Удар был «ниже пояса»!

«Вот ничтожество! – подумала я о профессоре. – Кому будут нужны твои лекции! Полная посредственность и бездарность!». Задумавшись, я пропустила начало следующего пассажа.

… – а наши ординаторы должны будут показать себя во всей красе! – Семён Семенович многозначительно посмотрел в мою сторону – Надеюсь, что они справятся. Темы конференций возьмите у секретаря.

Я толкнула Аллочку локтем и тихонько спросила: – О чем это он?

Алла заерзала на своем месте и сердито ответила:

– О чем только ты думаешь! Все пропустила мимо ушей! Нам придется проводить клинические конференции для студентов, одним! Ты представляешь, сколько это работы?! До первой осталась неделя, а тема еще неизвестна!

Аллочка была очень расстроена. Предстояло не только не «ударить в грязь лицом», но и показать свою эрудицию и знания. Да. Работы было очень много, но меня это почему-то не напугало, а только подзадорило.

Я больше переживала за доцента. Кафедральное, наконец, закончилось, все стали расходиться. Задумчивые и молчаливые. Зинаида Павловна и другие из «партии доцента» собрались у него за стеллажом и что-то тихо обсуждали. Мы же с Аллочкой поплелись к секретарю за темой конференции. Тема оказалась сложной и плохо нам знакомой. Мы только тихонько вздохнули. Предстояло еще, кроме теоретической части, провести демонстрацию больных с подробным разбором. Проводить конференцию первой Семен Семенович поручил мне. Это сообщила нам секретарша уже в конце. Аллочка расплылась в довольной улыбке. «Проверка на вшивость! – пронеслось у меня в голове. – С.С. дает мне понять, что если я буду упорствовать и изображать из себя наивную дурочку, то у меня могут начаться неприятности! Придется попотеть! Ничего. Этим ты меня не испугаешь!». В коридоре нам навстречу попался доцент, и неожиданно он спросил:

– Ну как, коллеги, трудная тема?

Алла удрученно закивала головой. Доцент улыбнулся. «Какая приятная у него, оказывается, улыбка», – подумала я и густо покраснела.

– Не бойтесь! – я помогу вам с материалом. А вам, Надежда Александровна, новая прическа очень к лицу! – и, словно, не заметив моего смущения, бодро зашагал дальше.

«Он решил бороться, – догадалась я. – Молодец!» – и украдкой проводила взглядом. Хорош! Ничего не скажешь! Аллочка тоже задумчиво смотрела в сторону уходящего доцента.