– Заканчивай с этим бредом, я звоню в районную больницу, пусть присылают скорую.
– Я начала подниматься со стула, но она крепко схватила меня за руку.

– Элеонора, остановись. Ты меняешься, я чувствую это. Когда ты войдешь в свою силу, ты не сможешь здесь жить. Я отправлю тебя в Валферу. У меня там остался дом, под магической паутиной, он перейдет к тебе по наследству крови. Ты поступишь в академию. Тамирлан поможет тебе во всем разобраться.

Я сидела и хлопала глазами. Какой дом, какая академия, кто такой Тамирлан? Видимо последний вопрос я задала в слух, потому что бабуля полезла в тумбочку и достала цепочку с крупным кулоном и браслет. Цепочку бабуля повесила на шею, а браслет из темного метала с красным камнем зажала в руке. Другой она дотронулась до кулона и зашептала непонятные слова. Камень на браслете загорелся красным светом, который распространился по руке и дошел до кулона. Я вытаращилась бабушку, открыла рот, но тут же закрыла. И даже не знала, что спросить. Сначала я подумала, что в браслете был фонарик или что-то еще. Но то, что произошло потом, не поддается никакой логике.

Из кулона на шее вылетело какое-то облачко, приземлилось в ногах у бабули и начало принимать очертания, пока не превратилось в кота. Большого, размером с козу, белого пушистого кота. Кот потянулся, муркнул, посмотрел на меня и заговорил:

– Ты такой скептик, Эля. Теперь-то поверишь или Клариссии израсходовать еще один накопитель, чтобы продемонстрировать тебе настоящую магию?

Я вскочила со стула, при этом опрокинув его на пол, и вытаращилась на кота.

– Что... какого...
– я медленно пятилась к выходу, не сводя глаз с кота.
– Мне надо прогуляться.
– Сказала я, наконец, добравшись до двери, и пулей вылетела из комнаты. Убегая, я услышала грустный вздох бабушки и тихие слова кота:

 - Отпусти ее, пусть проветрится и примет это, у нас еще есть немного времени...

***

Я была в шоке. Мои мысли крутились в голове, кусочки бабушкиных рассказов всплывали в памяти. Неужели это все правда? Я с детства считала свою бабушку чокнутой. Отец редко привозил меня к ней и почти никогда не оставался сам. Между ними был какой-то затаенный конфликт, который оба отказывались обсуждать. Уж не знаю, как бабуля уговорила его дать мне необычное имя, учитывая стойкую неприязнь моего отца ко всему необычному. В 18 лет он сбежал в город, взял себе новое имя - Михаил Иванович Андерсов, вместо Милавия Андерс. Он поступил в университет на юридический факультет, учился на одни пятерки, а потом устроился на работу в крупную компанию. К тому моменту как он познакомился с моей мамой Юлией, он уже неплохо зарабатывал и вел самую нормальную жизнь, какую только может вести человек. Со своей матерью он не виделся, пока не родилась я. Он посылал ей деньги на жизнь и иногда звонил узнать, не нужно ли чего конкретного. Каждый раз после разговоров с бабулей у него появлялась иррациональная ненависть ко всему живому, и он уходил в ближайший бар. С малых лет он мне внушал, что бабушкин бред слушать не надо, и не разрешал ей меня учить своим фокусам. Он никогда не отказывал мне в моих увлечениях, хотя они немного выбивались из рамок нормальных увлечений среднестатистической девочки. Поэтому мне приходилось помимо моих любимых секций рукопашного боя и футбола, ходить на танцы и художественную гимнастику, от которых папа был в восторге. «Все что угодно, только не эта магическая хрень» - вот был его девиз в моем воспитании. Родители погибли в автомобильной аварии, когда мне было 15 лет. И мне пришлось покинуть шумный город и переселиться к бабушке в тихий поселок городского типа Темповка.

Это было сложно для меня. Помимо горя от потери родителей, я испытала тоску по шумным улицам, множеству машин и высоким многоэтажкам. Мне не хватало вечно спешащих куда-то людей, битком забитого транспорта. Я все это любила. И сейчас, идя по нашей деревне, я поняла, что до сих пор не привыкла. Тут был совсем другой шум, звуки домашнего скота, рычание трактора в поле, пение птиц и изредка фыркание мотора какой-нибудь развалюхи. В этом тоже была своя романтика, но я скучала по городу. И планировала туда вернуться, пока бабушка не огорошила меня своими новостями. В этом году я закончила школу, и с сентября планировала уехать в город на учебу, даже подала документы в несколько университетов. Единственное, что меня пока останавливало, это то, что я до сих пор не выбрала, кем хочу быть и куда конкретно идти учиться. И на вершине списка точно не значилась никакая магическая академия. С этими мыслями я добрела до самого края деревни, к небольшой речке.

Тут было весело. Был конец июля, стояла теплая солнечная погода и было полно народа. Одни гоняли мяч, другие просто сидели на берегу, кто-то даже притащил магнитофон и из колонок орал шансон. Здесь слушали только такую музыку, как будто все поголовно только откинулись с зоны. Это было странно. Вообще народ здесь очень отличался от городского, и как только я переехала к бабушке, мне пришлось нелегко. Я успела наполучать по шее, пока они не приняли меня. Я заметила стойкую неприязнь деревенских к городским жителям, и только моя любовь к дракам и взрывной характер помог мне вклинится в их компанию. Я махнула девчонкам, пританцовывающим около магнитофона, обошла компашку, пытающуюся затащить своего пьяного друга в воду, и подошла к своим друзьям. Игорь, Миша и Ваня играли в карты, сидя на песке около воды, Любаша лежала на покрывале и загорала, немного поодаль Саша сидел, прислонившись к дереву, и держал на руках Катю, поглаживая ее едва округлившийся животик.

– Привет ребята - я уселась на покрывало к Любе и, скинув кроссовки, начала разглядывать водную гладь.

– О, Элька! Пошли в картишки - махнул рукой Ваня.

– Не, спасибо, что-то не хочется - сказала я, продолжая разглядывать воду.

– Что-то случилось? Ты какая-то тихая - спросила Люба, переворачиваясь на живот.

– Бабушка заболела - тихо сказа я.

Мальчишки бросили карты и подползли поближе к нам.

– Надеюсь ничего серьезного?
– спросил Игорь.

– Не знаю, она отказывается от врачей, утверждает, что они не помогут и ей недолго осталось

Они начали хором ужасаться и говорить ободряющие слова.

– А сама она себя вылечить не может? Она же эта... ведьма. Столько народу на ноги подняла - сказал Миша. Они начали наперебой спорить, что это так не делается, человек не может лечить сам себя и что-то еще. Я перестала их слушать и снова посмотрела на воду. Мягкое прикосновение к руке вывело меня из состояния транса, я посмотрела на Любу.

– Все наладится, я уверена, твоя бабушка поправится. А если будет против врачей, можно попросить помощи у Машки, она так фанатеет от бабы Клары, что вытащит ее из-под земли и покоя не даст, даже на том свете - улыбаясь, сказала она.

Я улыбнулась в ответ. А это идея, если бабуля сама не поедет в больницу, Машка уж точно придумает, как ее туда отправить. Единственное, что мне не давало покоя, то свечение и странный говорящий кот, появившийся из кулона. Неужели магия существует. Или у меня, как и бабушки едет крыша, может это вообще шизофрения, она говорят наследственная.

Я проторчала на пляже до вечера. Купания и футбол сменились пивом и песнями у костра, и я собралась домой. Пить и слушать завывания под гитару мне сегодня совсем не хотелось. Я сидела на бревнышке, грела озябшие руки около огня и уже собиралась вставать, когда сзади началась драка, и двое дерущихся налетели на меня. От неожиданности я не удержала равновесие и упала вперед, прямо в костер. Мои руки уперлись в горящие поленья, а лицо почувствовало обволакивающее тепло огня. Но никакой боли и ожогов. Только легкое ласковое прикосновение тепла. Я так растерялась, что не пыталась выбраться из костра пока не почувствовала запах гари. Взвизгнув, я выкатилась из кострища и увидела прогоревшую одежду, но никаких ожогов так и не появилось. К тому же мне показалось, что огонь не сразу покинул мои руки, а немного поплясал на ладонях. Я встряхнула руками и снова на них посмотрела, не было даже никаких покраснений. На меня налетели Люба и Ваня.