— Куда мы направляемся? — Спрашивает Мира.

— Назад в племя Умани. Я отведу тебя до края его границ, но не более.

— И что дальше? — Спрашивает она.

— Наши пути разойдутся. — Я слышу, как слова покидают мои губы, но не верю им. Я знаю, что это то, что честь заставляет меня делать, но я уже чувствую призыв сделать ее своей и защитить ее.

Она водит пальцами по коленям, глядя вниз.

— Что, если я попрошу тебя взять меня в свой клан вместо этого?

— Мой клан… Это слишком опасно. Много лет там была нескончаемая борьба.

— Ну. Слушай, я буду полностью честна с тобой. Все те люди, которые погибли там на шаттле. Они были важными персонами. Я всего лишь пилот на стажировке. Но это может быть мой шанс. Если ты отвезешь меня в Тольтек, куда мы направлялись, я смогу доказать, что способна делать то, для чего была послана послом Колари. Я встречусь с руководством Тольтека и установлю контакт. Мне просто нужно, чтобы ты взял меня с собой.

Я стараюсь не ухмыляться. Маленькая самка свирепа и предана своей миссии, сохранению ее чести — черты, которых я никогда не видел у самок других видов. Впервые за много лет я чувствую, как будто Примус, которым я был до моего изгнания, снова всплыл. Как будто я медленно хоронил себя под листьями, по одному, так медленно, что я не знал, что это происходит. Эта женщина может быть в состоянии помочь мне, но разве я заслужил такое счастье?

Может и нет. Не важно, заслуживаю я ее или нет, мысль о любом ущербе Мире, неприемлема. И с тех пор, как я высосал яд из ее тела, что-то еще сильнее притягивает меня к ней. Я слышал, что оракулы говорят о связях, образующихся, когда мужчина и женщина, которым суждено быть вместе, обмениваются кровью, но я всегда думал, что это суеверный вздор. Возможно, так и есть, но я почти чувствую, что знаю, где она, даже если не могу ее видеть, как будто могу ее почувствовать.

— Нет, — говорю я наконец. — Тольтек слишком фрагментирован. Не может быть никакого мира. Там ты найдешь только смерть. Или хуже.

Она тяжело сглатывает, потом качает головой.

— Ты можешь отвести меня, или я пойду сама.

Теперь я не потрудился скрыть ухмылку.

— Вот как? — Я спрашиваю, складывая руки. — Тогда я желаю тебе всего наилучшего. Территория Тольтека там, — говорю я, указывая на колючий участок висящих виноградных лоз, который разорвал бы ее мягкую плоть на ленты, если бы она попробовала пройти туда самостоятельно.

Она хмурится, смотря на меня, но встает, поворачивается и идет к виноградным лозам. Дерьмо. Упрямая — я бегу, чтобы схватить ее, прежде чем она достигнет шипов, оттягивая ее назад.

— О чем ты думаешь? — Я рычу.

Мира пожимает плечами.

— Я пойду, поможешь ты мне или нет.

— Пройдешь через это? — Спрашиваю я, подняв резко тернии, через которые она собиралась пробраться.

— Пара царапин еще никого не убивала.

Я останавливаюсь на мгновение, пытаясь решить, серьезна ли она. Наконец, лающий смех ускользает от меня. Приятно смеяться после стольких лет, по-настоящему смеяться. Сначала я смеюсь из-за ее глупого, но милого упрямства, а потом просто смеюсь от радости. Когда я смотрю на Миру, ее большие глаза мерцают, сверкая юмором и чем-то еще.

Мира немного нервно смеется, а потом фыркает. Она закрывает рукой рот, широко раскрыв глаза. Женщина выглядит так, будто вот-вот заплачет от смущения на секунду, а потом смеется. Звук заразителен, и когда она снова фыркает, я тоже смеюсь.

По мере того, как наш смех угасает, я не могу не удивляться этой маленькой, женщине с небес, которая уже успела сдвинуть недвижимое, уводя меня с пути самоуничтожения. Когда я думал, что я как валун, катящийся вниз по склону и набирающий скорость, она показывает мне, что это не так. Но это должно быть так. Не имеет значения, если я хотел бы следовать по этому пути моей жизни, она показала к чему это может привести. Демоны моего прошлого все еще преследуют меня, напоминая, что я не заслуживаю этого счастья. Мира — это просто болезненное напоминание о том, что я мог бы иметь.

7

Мира

Мы уходим вскоре после того, как я закончила смущать себя своим занудным смехом. Он согласился взять меня в клан Тольтеков, но я едва могу заставить себя смотреть на Пакса после всех компрометирующих ситуаций, в которые я ввязалась из-за него за такой короткий промежуток времени.

Я чувствую, что чувство вины также проникает в мой разум. После всего, я лишь использую его? Если все, чего он хочет — это моя безопасность, правильным было бы выбрать самый безопасный путь. Но я не могу заставить себя сделать это. Он был готов взять меня обратно в Умани, и я отказалась. И почему? Потому что я не хотела, чтобы все в человеческом поселении думали, что я так слаба, как говорят. Я не хочу, чтобы Лиандра или Като думали, что я трусиха. Вместо этого, я заставила Пакса, который и так рисковал, спасая меня, пойти на еще один риск. Я почти попросила его остановиться и отвести меня в Умани, но не сделала этого. И я ненавижу себя за это.

Я обещаю себе, что заглажу свою вину перед ним. Не знаю, когда и сколько времени это займет. Но мужчина заслуживает лучшего, чем быть инструментом.

Мы достигаем части джунглей, где мосты, образованные ветвями, относительно плоские. Словно мы идем по деревянной дороге, которая плывет над поверхностью планеты. Я не могу не оценить красоту Маркула и его джунглей. Зеленые, пурпурные и желтые цвета светятся редкими лучами солнечного света, которые проникают в полог сверху. Есть муравьиные существа, которые, по словам Пакса, будут зарываться под кожу и откладывать яйца, если мы сделаем привал слишком близко к их гнездам. Один раз мы увидели птицу размером примерно в пять раз больше Пакса. У нее одна нога, которая болтается под толстым туловищем. Пакс говорит, что она забирает своих жертв и бьет их об деревья на максимальной скорости. Я вздыхаю с облегчением, когда она отклоняется от нас.