Когда я в полной мере осознала его слова, то высказалась уже менее эмоционально:

– Так значит, ты на меня не злишься?

– Девочка, а с чего я должен на тебя злиться? За то, что ты прокатила меня с минетом? – заметил он с сарказмом. – Между прочим, я предпочитаю натуральный секс, то есть тот, который не за деньги. Так как не понимаю этого, и не приемлю.

– Да? Это хорошо, – как-то по-глупому закончила я, испытывая мучительный стыд.

И как бы мне не хотелось убраться отсюда восвояси (в основном из-за позора), почему-то я осталась. Не смогла оборвать ту доверительную связь, которая возникла между мной и Владимиром. А после слово за слово этот странный мужчина вытянул из меня буквально всё. В том числе и мою самую страшную тайну – то, что я дочь того самого Голована. И что странное, он ни капельки этому не удивился, словно бы знал это…

С тех пор у нас с Владимиром завязались дружеские отношения. И совсем скоро я поняла, что влюбилась. Причём, безнадёжно, так как у меня не было и шансов на взаимное чувство.

Верила ли я в дружбу между зрелым мужчиной и девушкой? Нет, конечно. Но ничего не могла с собой поделать, поэтому гнала от себя нехорошие мысли. Меня настолько к нему тянуло, что порой я еле себя сдерживала, чтобы не позвонить ему и не наговорить глупостей.

Приглашать его к себе домой я не осмеливалась. Опасалась, что Владимир расценит это как намёк на интим. А я боялась его спугнуть, знала, что он сразу же прекратит наши с ним отношения. Ведь как женщина я его абсолютно не интересовала…

Поэтому я довольствовалась малым, с нетерпением ожидая каждой встречи. Но иногда он появлялся неожиданно, без звонка: ждал меня около кафе, и после окончания моей смены отвозил на набережную. Мы с ним подолгу гуляли по широким аллеям, усыпанным пушистой осенней листвой. Разговаривали с ним обо всём на свете, и порой я ловила себя на мысли, что он понимает меня так, как никто другой. Особенно меня поражало его восприятие окружающего мира. Владимир видел то, чего порой не замечало большинство людей. Как же это не вязалось с образом стопроцентного делового мужчины! А ведь он именно таким и был. Он владел небольшим предприятием по производству фарфора. Возможно, поэтому он видел красоту буквально во всём. Обращал внимание на, казалось бы, неброские краски природы и не стеснялся восхищаться этим. Поэтому частенько его речь начиналась с фразы: «Девочка моя, а вот скажи мне как художник художнику…»

Довольно часто он заезжал ко мне в кафе. Заказывал себе чёрного кофе, садился в самом дальнем углу и надолго всматривался в экран своего ноутбука. А мою грудь в это время буквально разрывало от счастья и безмерной нежности. Украдкой я бросала на него взгляды, представляя себе наше совместное с ним будущее (ну не дура ли?). Мучительно сильно хотела подойти к нему со спины, обнять его за широкие плечи и прижаться щекой к колючему мужскому затылку.

Но иногда (о счастье!) я замечала, как он на меня смотрит. Издалека невозможно было рассмотреть выражение его лица, поэтому я терялась в догадках и надеялась, что в тот момент он думал только обо мне. Но как только Владимир ловил на себе мой взгляд, его рот тут же растягивался в широчайшей улыбке и… он тут же отворачивался.

А потом он исчез. Случилось это примерно недели две назад, которые показались мне вечностью. В результате чего моё сердце от переживаний и нехороших предчувствий в буквальном смысле рассыпалось на тысячу несчастных кусочков.

Несколько раз я звонила ему, но телефон безразличным женским голосом каждый раз сообщал мне, что «аппарат вызываемого абонента выключен, или находится вне зоны действия сети». И как это понимать? Так всё-таки выключен или вне зоны? Это же кардинально разные по смыслу вещи! В первом случае он тупо отключил свой телефон, чтобы его не тревожили, особенно девушки типа меня. А во втором случае он, может, и хотел мне позвонить, но не мог по техническим причинам. А это уже вселяло некоторые надежды.

И сколько бы я себя не успокаивала, я прекрасно понимала, что бизнесмен вроде него не мог просто так взять и отключить свой телефон. Значит, у него имелся ещё один или несколько других номеров, которых я не знала… Хотя, многие люди так и делали: чётко разделяли работу и личную жизнь, и в этом не было ничего удивительного или же оскорбительного. В то же время я абсолютно ничего не знала о Владимире! Почему-то он никогда не рассказывал мне о себе. А я его и не расспрашивала, опасаясь показаться ему излишне назойливой и любопытной.

Из-за дня в день тревога сильнее и сильнее разъедала мою душу. И я согласилась бы уже на любую информацию о Владимире, какой бы горькой она не оказалась. Лишь бы с ним ничего не случилось, непоправимого, страшного, а остальное уже – мелочи жизни…

Сегодняшний день показался для меня невыносимо долгим, а посетители кафе на редкость неприветливыми и вредными. Поэтому я не пошла, как обычно сразу же домой, решила немного развеяться. Испугалась тишины и неизвестности, которые в безмолвной квартире становились просто невыносимыми. Так что ноги сами по себе понесли меня на набережную, туда, где мы любили прогуливаться с Володей.

К своему подъёзду я подошла в полнейшей темноте. Фонарь над дверью оказался разбитым, поэтому мне пришлось достать из кармана телефон, чтобы увидеть с помощью него панель домофона. Невольно обратила внимание на экранные цифры. Оказывается, уже одиннадцать часов! Вот это меня носило!

Я быстро проскользнула в гулкий подъездный сумрак. Сделала пару шагов и в ужасе застыла, потому что неожиданно от стены отделилась высокая мужская фигура и пошла прямо на меня!

– Мамочки! – невольно вырвалось у меня. Послышался мягкий шлепок – это моя сумочка приземлилась на каменный пол. В голове тут же промелькнула догадка об отцовских недоброжелателях, отчего у меня и вовсе подкосились ноги.