Но «квартет» не обиделся: он понял, что это всего лишь головокружение от успеха. Рябоконь нынче опять скалил зубы:

– Здоровье у человека одно, надо им пользоваться обдуманно…

– Прекрати паясничать! Тебе здесь не овощная база!

Банкир Рапп раскинул руки, призывая к спокойствию:

– Действительно, мы не на базе… Евгений Васильевич всё понял и больше не будет…

Губернатор подобрал губы. Сказать, что он обязан квартету, – значит, признать себя пешкой в чужих руках. Но если гнуть прежнюю линию – не жди хорошего. Конечно, он больше не будет. Пусть лезут теперь хоть толпой к нему в кабинет – про них же потом и скажут: дорвались до власти, двери ногой открывают. А ведь решили же, что лучше лишний раз пыль в глаза пустить, чем лезть напролом. Лучше так, чем начнут судить да рядить про бюджетные деньги, про административный ресурс…

Мальковский заведовал рыбным промыслом: разводи карпов, нагуливай жир… Так нет! Прилип как банный лист к жопе. Другое дело – Смаковский. Этот господин с началом приватизации прихватил основные рестораны города. А по сути – трус. Вот и сегодня: сидит, дрожит, как студень. Но предложи ему выйти из игры – покрутит пальцем возле виска, начнет козни строить. Хороши друзья! Нет предложить бы дельный совет, а они в хохот.

Рябоконь не унимался:

– Так и подписал? Леший?!

– Он еще спрашивает…

– Плохо дело, Васильич…

Безгодов разлил коньяк по рюмкам. Дался им Леший! Не сегодня-завтра Тюменцев притащит это чудо природы. Посмотрим, как тот запоет.

Мальковский вдруг усомнился:

– Может, порубить все связи и сидеть, не дыша. Что мы там не видели?

– Покупателей, – напомнил губернатор.

– Клиентов, – уточнил Сухофрукт.

В данный момент он соглашался с доводами Политика. Новое дело лишь вначале кажется глупостью, однако стоит раскинуть мозгами, как сразу понимаешь, что самыми надежными фирмами бывают лишь те, что торчат под носом у «интересных» учреждений.

Безгодов, развалившись в кресле, ловил информацию. Полезно бывает послушать компетентного человека. С пьяных глаз банкир мог брякнуть что угодно – только слушай. Но тот замолчал.

Рябоконь между тем вернулся к старой теме:

– Это какую силу надо иметь, чтоб сучком пропороть… Да еще приписал, чтоб в лесу прибрались… С чего бы?

– Я вот о чем думаю: не южные ли наши друзья наступают на пятки.

Но Сухофрукт его успокоил:

– Воображение, смотрю, разыгралось… Поймают Лешего, тогда и рассуждай. Вопрос с Тюменцевым будет решен – замом пока назначат…

Безгодов посмотрел в потолок: на потолке висела просторная люстра. Он указал в нее пальцем:

– Им только и останется, что гадать. Таких путей доставки не существует в природе…

Безгодов наполнил рюмки, все выпили и принялись закусывать, шмыгая носами и чавкая.

Губернаторский телефон на столе мирно тенькнул. Губернатор протянул руку, поймал трубку. Слушаю… И поднялся над столом. Это вы хорошую новость нам сообщили… Конечно, ответственно. Но и радостно тоже. Не каждый день встречаемся. Безусловно. Можете не сомневаться: обеспечим на высшем уровне… До свидания, Петр Николаевич.

Политик вернул трубку на прежнее место. Гости ждали, глядя на губернатора.

Первым очухался Рябоконь:

– В чем дело, Васильич?

– К нам едет президент… – Безгодов говорил упавшим голосом. – Сказали, будет знакомиться с жилищно-коммунальным хозяйством в нашем регионе… У нас с этим делом вроде как всё прекрасно. Интересно, кто ему про такое наплёл…

Рябоконь перестал улыбаться.

– Васильич, мы тебе соболезнуем…

Банкир поднял палец кверху:

– Президенты приезжают и уезжают, а мы остаёмся. Усвоили? Одно прошу не забывать: мы хозяева положения…

Безгодов сморщился от этих слов, но промолчал.

– И пусть этот Тюменцев держит руку на пульсе. Все-таки зарплату у нас получает…

Гости вдруг поднялись и, посмотрев на Политика как на обреченного, двинулись к выходу. В приемной стоял Тюменцев, держа в руке картонный рулон.

– Заходи, Сергеевич! – крикнул Безгодов Тюменцеву. – Что нового?

Тюменцев мялся, держа в руках рулон:

– Иду мимо, а оно висит. У Владимира Ильича на руке. Позвал патрульного, лестницу – еле сняли…

Безгодов распрямил лист. На нем черными буквами было написано: «Губернатор КАЗЁЛ». Если было бы написано слово «козёл», то Безгодов, возможно, не так бы обиделся. А тут – «КАЗЁЛ». Ошибка в слове была умышленной, издевательской.

Руки у губернатора дёрнулись, и лист разлетелся в клочья.

– Вот я что с ними сделаю! Оппозиция драная! Что ты можешь об этом сказать?

Губернатор ткнул ладонью в сторону обрывков.

Тюменцев пожал плечами.

– Между прочим, ты мне их должен задержать. Чем быстрее, тем лучше для тебя. Знаешь, кто к нам едет? То-то и оно, что не знаешь. Президент. Так что давай. Шевелись по поводу оппозиции. Надо им показать кузькину мать.