– Так что? – подначивает Холлис. – Бостон. Холостяцкие выходные. Ты с нами?

Мой первый порыв – сказать «нет», но разум цепляется за слово «Бостон». Сабрина сказала, что не хочет видеть меня снова, но… неужели она действительно велит мне убраться, если мы вдруг столкнемся в городе? Она живет там, и так уж получилось, что я знаю ее адрес, так что… кто знает, верно? Может быть, турне по забегаловкам приведет нас с парнями в какой-нибудь замечательный бар в ее районе. Или мы случайно налетим друг на друга. А может…

Может, ты начинаешь преследовать ее?

Я подавляю вздох. Ладно, мой разум действительно забрел на опасную территорию. Но, даже зная это, я не могу удержаться:

– Конечно, я с вами. И был бы не прочь посмотреть, как играют «Брюинз», сидя в спортбаре или где-нибудь еще.

– Я тоже, – решается Фитци. – Хочу наведаться в игровые магазины в центре. У них есть эрпэгэшки, которых не найти в Интернете. Придется смириться с этим и потратить немного денег.

Холлис в ужасе переводит взгляд с меня на Фитци.

– Игра «Брюинз»? Игровой магазин? Почему я с вами дружу?

Я изгибаю бровь.

– Хочешь, чтобы мы остались?

– Нет. – Он тяжко вздыхает. – Но я попытаюсь притвориться, что вы со мной ради телок.

Я фыркаю и похлопываю его по плечу.

– Если тебе станет легче, то, само собой, мы с Фитци…

Гляжу на Фитци и подаю ему знак рукой.

– … тобой ради телок, – завершаем мы в унисон.

Я едва передвигаю ноги к тому времени, как возвращаюсь домой из Брайара.

Не могу решить, что ненавижу больше: выходные, когда зависаю в клубе до двух-трех ночи, а затем сортирую письма и посылки с четырех до одиннадцати, или будние дни, когда у меня либо уроки по утрам и почта – после, либо безбожно ранняя смена на почте, после которой начинаются уроки. Сегодня у меня – последнее, так что чувствую себя смертельно уставшей, когда роняю свой рюкзак на пол в коридоре.

Если бы даже я захотела снова встретиться с Такером, а большая часть моего тела голосует «за», я слишком измучена, так что меня хватило бы лишь на то, чтобы лечь на спину.

Хотя… это было бы не так уж плохо. Он мог бы трогать меня там и медленно трахать, а мне оставалось бы просто лежать и наслаждаться.

Я мысленно отвешиваю себе подзатыльник. Такер и его большой член – последнее, о чем следует думать.

На кухне бабуля, одетая в облегающие джинсы, растянутый лайкровый топ и свои любимые пушистые розовые тапки, помешивает что-то в кастрюле на плите.

– Пахнет чудесно, – говорю я ей.

Кипящий красный соус наполняет кухню божественным ароматом, от которого живот урчит и напоминает мне, что сегодня я съела только бублик на завтрак перед работой.

– Девочка, ты выглядишь так, будто сейчас рухнешь. Присядь. Ужин будет готов через минуту.

Мне не нужно говорить дважды, но, когда я вижу пустой стол, делаю крюк, чтобы захватить тарелки и столовые приборы. Через дверной проем замечаю макушку Рэя, пялящегося в телевизор. Наверное, он дрочит – от этой мысли меня передергивает. Я достаю тарелки из серванта.

– Что будешь, молоко или воду? – спрашиваю я, накрывая на стол.

– Воду, детка. Мне кажется, я растолстела. Ты знала, что Энн Хэтэуэй не переносит лактозу? Она вообще не ест молочку. Может, тебе тоже стоит подумать о том, чтобы исключить ее из своего рациона?

– Бабуль, это значит никакого сыра или мороженого. Я всегда буду поддерживать руками и ногами то, что производят коровы, если только врач не скажет, что молочка меня убьет.

– Я лишь говорю, что она может быть причиной, по которой ты чувствуешь постоянную усталость. – Она показывает на меня ложкой.

– Нет, уверена, это потому, что я работаю на двух работах и учусь на очном, – сухо отвечаю я.

– Если она прекратит есть молочку, то наконец перестанет быть мелкой сучкой? – спрашивает Рэй, неспешным шагом заходя в кухню. На нем те же треники, что и обычно. Ткань на мошонке настолько истончилась, что, клянусь, сквозь нее просвечивает розовая кожа.

К горлу подкатывает тошнота, и я отворачиваюсь, прежде чем он успевает окончательно испортить мне аппетит.

– Рэй, не начинай, – недовольно одергивает бабуля. – Детка, передашь мне дуршлаг?

Отчим пихает меня, когда я прохожу мимо:

– Она с тобой разговаривает.

– Само собой. Она ведь знает, что говорить с тобой – все равно что общаться с диваном. Тот же результат.

Я ставлю стакан с водой перед бабушкой и спешу к раковине, чтобы достать дуршлаг. Бабуля сливает соус в миску, пока я занимаюсь лапшой.