Как оказалось, вторая девчонка далеко не убежала. Переждала погоню, вернулась и видела, как насилуют подругу, а потом помогла ей встать, оправиться и добраться до деревни. И теперь стояла перед маркизом, и дрожа от страха, отвечала на вопросы.

Да, гербы видела.

Вон тот, тот и тот.

Особые приметы?

Уж простите, господин маркиз, а только как их разглядишь, вжимаясь личиком в сосновые иголки? Не хотелось ей оказаться второй на веселой пирушке.

Рид скрипнул зубами и повернулся к Ифринскому.

– Правду говорит?

Выглядел он так, что соплячье не стало отпираться. А стало бы…

Рид не задумываясь, спустил бы штаны с мальчишек при всем честном народе, и приказал позвать лекаря или повитуху, чтобы осмотреть. Девчонку они насиловали втроем, наверняка какие-то следы остались. Не на теле, так на белье. Кровь, к примеру.

Роман врать не стал.

– Было. И что?

А действительно, что?

Ситуация вполне житейская, другой командир и не почесался бы, разве что приказал еще пару монет дать. Или плетями прогнать наглых селян. В зависимости от командира и настроения.

Только не Рид.

Потому что была Мелисса Тарен, которая с риском для жизни спасла малыша, которая все сделала, чтобы ее сын… да, шервуль всех сожри, ее сын, она искренне считала несчастную Меган Торнейскую своей сестрой, а Рида почти своим сыном и любила малыша, как мать! И плевать, что была она не аристократкой!

Крестьянкой, такой же, как лежащая сейчас в доме старосты изнасилованная девушка.

Рид глубоко вздохнул, собрался с мыслями.

– Значит так. Деньги у тебя с собой есть?

Роман кивнул, отдавая маркизу кошель.

Рид принял его и так же тяжело посмотрел на двоих дружков Романа.

– Чего ждем?

Теперь в руке Рида оказалось три приятно тяжелых кошеля. И он, не заглядывая, протянул их старосте, чтобы услышать секундой позже три возмущенных вопля. То есть вопль и два булька. Видимо, кто-то понял и заткнул сопляков, которые возмущались по поводу ТАКИХ ДЕНЕГ, да крестьянке. И тех, что уже дали, хватило бы!

Оно и правильно.

Староста кошельки принял, но смотрел недовольно.

Рид спешился.

Посмотрел в глаза крестьянину, потом стоящим за его спиной парням. Судя по злым глазам и семейному сходству, один точно сын. Второй, может быть, еще какой родственник, а может и жених девчонки.

И что-то подсказывало Риду, что если не уладить ситуацию добром, то разные возможны проблемы.

Стрела – она не разбирает. Прилетит из чащи, и поминай потом по храмам.

– Все я понимаю, уважаемый… тебя зовут-то как?

– Вестенем кличут, ваша светлость.

– Знаешь, кто я.

– Кто ж маркиза Торнейского не знает в наших краях.

– Тогда сам понимать должен, казнить я их не смогу. И женить на твоей дочери – тоже.

– Можно подумать, ей такое в радость будет, – староста смотрел зло, глаз не прятал.

– То-то и оно. Я с них только деньги могу взять, авось, хватит на приданое? Или добавить еще?

Вестень прикинул мешочки на руке, вздохнул.

– Тут на доброе хозяйство хватит. С таким и мужа найти можно, который на дитя глаза закроет, если случится несчастье.

– Найди девушке такого? А коли ребенок будет, не губи невинную душу. Я еще не раз здесь проеду, заберу мальца.

Рид говорил достаточно тихо, чтобы никто не разобрал. И был серьезен в своем намерении. Бастард – это тоже интересно… в некоторых раскладах.

– Коли ребенок будет, вырастим, не изверги ж мы, ваша светлость.

– Так разное бывает.

– Слово даю, ваша светлость.

А взгляд был такой же, нехороший.

Кто-то другой мог бы и вытянуть крестьянина плетью, но… к другому крестьяне и не вышли бы. А Рид старался подобных вольностей не допускать.

Восьмилапый!

Да будь он здесь со своим отрядом, и не дернулся бы никто к девчонке, знали, что маркиз грозен. Но эти-то…

Гвардия!

Ар-ристократия!

Увидели, захотели… и мозги тут рядом не стояли!

Рид посмотрел на дядюшку Стива.

– Ты уж позаботься, чтобы эта троица жизни радовалась?

Мужчина молча кивнул.

Рид поглядел на старосту.

– Доволен, уважаемый?

Не доволен. Но понимает, что и того мог бы не получить.

– Благодарствую, ваша светлость.