– Не сегодня, папа. Ночь выдалась слишком холодная.

В небольшом кабинете, примыкающем к спальне, камин не разжигали, ведь герцог не покидал постель уже больше недели.

– Не спорь со мной, – строго возразил Филипп. – Мне нужно тебе кое-что вручить.

На мгновение Анжелика задумалась, не бредит ли он, но герцог выглядел полностью вменяемым.

– Папа, вы можете сделать это завтра, или скажите, что нужно, и я принесу.

Филипп молча отбросил одеяло и встал. В каждом его движении сквозила железная решимость. Боясь, что отец все же упадет, Анжелика бросилась к нему и подхватила под руку. Медленно ступая, они направились в кабинет.

Как Анжелика и опасалась, в комнате царил холод, словно они вышли на улицу. Однако отца это не остановило. Точно зная, что ищет, он подошел к одной из полок, взял толстый фолиант в кожаном переплете и тяжело опустился в кресло. Анжелика зажгла свечу на письменном столе и увидела, что середина страниц в книге вырезана. Из тайника Филипп вынул кожаный кошелек и письмо. После чего поставил книгу на место и, опираясь на дочь, вернулся в постель.

– Анжелика, я хочу, чтобы ты спрятала эти вещи в безопасном месте, – произнес герцог, протягивая ей содержимое тайника. – Никому не рассказывай о них. Хочется верить, что, когда меня не станет, твой брат позаботится о тебе, но закон не на твоей стороне. Не трать деньги сейчас. Храни их до последнего и используй только в случае крайней необходимости. Если ты не захочешь оставаться в Белгрейве или по каким-то причинам тебе придется его покинуть, ты сможешь купить дом и жить, ни в чем себе не отказывая.

Филипп говорил будничным тоном о событиях, о которых Анжелике было даже страшно помыслить, но сам он думал о них беспрестанно.

– Папа, не говорите так! – со слезами ответила она. – Разве я смогу не захотеть здесь остаться, зачем мне покупать дом? Белгрейв – вот наш дом.

От речи отца у нее побежали мурашки. Она походила на испуганное маленькое дитя.

– Дочь моя, тебе не нужно читать письмо прямо сейчас. Прочти его после того, как я… покину тебя. Когда это случится, Белгрейв будет домом Тристана и Элизабет. Твоя жизнь станет зависеть от их щедрости, протекать по их правилам. У них есть две дочери, о которых надо заботиться. Они не будут думать о твоем будущем, но о нем уже давно думаю я. Здесь двадцать пять тысяч фунтов – этого хватит надолго, если тратить их с умом. Моя дорогая, я искренне надеюсь, что Белгрейв будет твоим домом всю жизнь или хотя бы до замужества, но я не могу предвидеть будущее. Я попросил Тристана позволить тебе жить в замке или в Коттедже, однако мне все же будет спокойнее, если я буду знать, что у тебя есть собственные средства. Я препоручаю эти деньги тебе вместе со всей своей любовью. Письмо подтверждает – я выдал их тебе при жизни и они в твоем полном распоряжении.

По щекам Анжелики текли слезы, но отец действительно выглядел сейчас гораздо спокойнее, чем в прошлые дни. Она поняла, что мысли о ее будущем не давали ему покоя, и, передав ей вещи из тайника, герцог испытал облегчение. Анжелика взяла кошелек и письмо, и отец с усталой улыбкой откинулся на подушки.

– Папа, мне не нужно все это, и вам не следовало напрягаться сейчас…

Анжелика знала: это его первый шаг на пути в мир иной, и она вовсе не хотела помогать ему в этом путешествии. Но и расстраивать отца тоже не желала, хотя и не могла вообразить, что ей делать с двадцатью пятью тысячами фунтов. Умопомрачительная сумма – и теперь она принадлежала Анжелике. На самом деле эти деньги – все, что у нее было. После смерти герцога она будет менее зависимой от содержания, которое выделит ей брат. Щедрый подарок отца давал ей определенную защиту.

– Спасибо, папа, – с трудом выговорила она сквозь слезы и поцеловала его.

– А теперь я посплю, – тихо произнес герцог, закрывая глаза, и спустя мгновение заснул.

Анжелика сидела рядом, глядя на пламя камина и сжимая в руках кошелек и письмо.

Да, если герцог умрет, она сможет достойно жить, но все, чего Анжелика хотела, – это чтобы ее отец прожил еще очень и очень долго.

Она прочла письмо. В нем подтверждалось, что двадцать пять тысяч фунтов – это денежный дар герцога, а также говорилось, что Анжелике следует хранить при себе все украшения матери. Анжелика знала: если Тристан попросит, ей придется вернуть все семейные драгоценности, которые отец передал дочери, но подарки Филиппа второй жене она отдавать не обязана. Уэстерфилд сделал для нее все возможное, и оставалось лишь молиться о сыновнем почтении к просьбе старика уважать и содержать сестру как подобает. Анжелика была уверена: пусть Тристан и ненавидел ее мать, отца он послушается.

Этой ночью и отец, и дочь спали крепко и впервые за много дней спокойно.

Утром Анжелика, Маркхэм и миссис Уайт сошлись во мнении, что герцогу стало хуже. Несмотря на разожженный камин и горы одеял и пледов, Филипп дрожал в ознобе. К тому же участились тяжелейшие приступы кашля.

Срочно вызванный доктор подтвердил, что состояние его светлости ухудшилось. Анжелика испугалась: вдруг виной тому то, что отец вставал ночью с постели? Однако, по словам доктора, болезнь осложнялась инфекцией в легких. А делать обычное в таких случаях кровопускание было рискованно – герцог был слишком слаб. Доктор чуть было не предложил послать за сыновьями Филиппа, но решил не волновать Анжелику еще больше – она и так очень тревожилась за здоровье отца.

Во второй половине дня Уэстерфилд ненадолго проснулся и первым делом спросил Анжелику, спрятала ли она его дар в безопасном месте, а получив положительный ответ, снова задремал с улыбкой на устах.

Вновь он пробудился лишь около полуночи. Казалось, ему стало лучше, хотя жар и не спал.

– Папа, вам непременно нужно выздороветь, я не могу без вас, – Анжелика поцеловала его в щеку.

Он улыбнулся, кивнул и закрыл глаза снова, погружаясь в сон. Анжелика не отпускала его руку. Герцог спал спокойно, не ворочаясь и не бредя. Дыхание было размеренным, без хрипа. Через некоторое время и оно затихло. Дочь поцеловала герцога в лоб и попыталась нежно разбудить, но Филипп уже скончался. Чудесный отец, прекрасный муж, образцовый землевладелец оставил этот мир. Теперь герцогом Уэстерфилдом стал Тристан, пусть он еще и не знал этого.

Остаток ночи Анжелика провела у постели усопшего, а утром отправилась к Хобсону и поведала тому печальное известие. Немедленно послали за доктором. Тот подтвердил, что его светлость действительно скончался ночью, и выразил соболезнование дочери покойного. Новость постепенно распространялась по дому. Анжелике казалось, что ей снится дурной сон. Обмыв и одев герцога, слуги перенесли тело в библиотеку, где оно должно было покоиться до приезда наследника. Отправленный в Лондон слуга вернулся с наступлением ночи и возвестил о том, что его светлость приедет утром. Такое обращение к брату резало Анжелике слух, но такова была правда. Титул и Белгрейв теперь по праву принадлежали Тристану.