Шрифт:
Калачев недрогнувшей рукой отснял, как объемистые голые чресла политика скрылись в недрах автобуса. Да, это была профессиональная победа.
Вдруг неожиданный и необычайно сильный удар в ухо заставил Калачева упасть на колени. Родная земля была очень холодна, поэтому он приподнялся на корточки, наводя порядок в своей гудящей голове, и взглянул снизу вверх на ударившего. Перед ним стоял парень, облаченный в футболку с белочкой, которая плохо рифмовалась с татуировкой SXE под нижней губой и коротким ирокезом (впрочем, на модном языке его уже называли мохауком).
– Ты чего тут за кино снимаешь, фашист? – спросил панк, прицеливаясь берцем в телефон.
Только что поверженному на жухлые листья Калачеву страх придал рефлексы кошки. Он одним броском выхватил гаджет, вскочил и, выставив вперед ладони, затараторил:
– Эй-эй-эй! Ты чего, я же свой! Я же из штаба! Стой, говорю! Sхе, ЗОЖ, мир цветной, а не кори…
Репортера спас от яростной атаки дедок с ядовито-неоновой надписью на футболке «Жыды, верните Россию!», огревший «ирокеза» костылем по бритому затылку.
Калачев приготовился произнести пред стариком-антисемитом слова благодарности, но тот с криком «Засохни, гнида!» снова взмахнул костылем и выбил сноп искр из левого глаза журналиста.
Калачев недолго мучился моральным выбором и со всей силы пнул злобного старикашку прямо в центр неоновой надписи на груди, оставив на нем грязный отпечаток кроссовки. После чего ломанулся к дороге напрямик, через тьму, через сырые колючие кусты. У него за спиной полицейские волочили по земле последних сопротивляющихся, визжали сирены скорой помощи, мероприятие потихоньку подходило к концу.
Уже в такси с замирающим сердцем он спешно выложил свою видеобомбу на развлекательный портал «Хайп». За двадцать минут до дома по Московской кольцевой дороге Александр Калачев стал известным журналистом.
Когда он ковырял ключом в замочной скважине, пришло СМС: «Алекс, это Ирина Струц, Первый канал. Хотим ваше видео с голым депутатом для программы „Время“ без ватермарка „Нью Плэнет“. Звоните, обсудим».
«Голозадый протест» уверенно пошел в массы. Тысячи просмотров, десятки репостов от крупнейших интернет-изданий и предложения о сотрудничестве сразу от двух центральных каналов. Гораздо больше, чем можно было ожидать от какого-то леса на окраине! Калачев удовлетворенно улыбнулся, подошел к окну и открыл его, впуская в комнату сырой ночной воздух первопрестольной. Вместе с воздухом в комнату проник характерный столичный гул, словно город на самом деле был космической станцией, и вот-вот она оторвется от земли и поднимется в черное звездное небо.
А на командирском мостике будет стоять он, Калачев, в белом адмиральском мундире и с подзорной трубой в руке.
Впрочем, зачем в космосе подзорная труба?
С бокалом бренди.
Подобные мечтания незаметно привели журналиста к буфету, откуда он достал бутылку рижского бальзама. Налил себе рюмку и, поморщившись, выпил.
Глава вторая
– И звук такой – бабах! У меня так над ухом – вжух! Ветром всего обдало! А потом смотрю – в щите у полицейского вот такая дыра! – Александр двумя пальцами поднял вверх пончик, густо обсыпанный сахарной пудрой, и посмотрел на свою собеседницу через дырку, но, заметив недоверие на ее лице, поспешил добавить: – Ну, почти такая.
Татьяна осторожно поставила кофейную чашку на блюдце и, наконец не выдержав, откинулась на спинку стула и звонко расхохоталась. Она картинно махнула рукой на своего собеседника и, все еще не отсмеявшись, заметила:
– Саша! Ну ты, конечно… Тебе бы фантастические книжки для тинейджеров писать.
Про боевых магов. Если бы там хоть кто-нибудь оружие применил, то загребли бы всех и до сих пор в отделении держали.
– Ох, малыш, какая же ты все-таки наивная! Разумеется, – он решительно отбросил со лба прядь волос, – на журналиста моего уровня ведут охоту враги демократии всего мира! Снайперы-«кукушки» работали с деревьев… Точнее, могли работать…
Тут Александр заметил, что его спутница снова с трудом сдерживает смех, и поспешил переменить тему:
– Но ты права, это все совершенно не важно. А вот поехать с тобой – ну правда, никак не получается. Сама знаешь…
– Что ж, за четыре дня не соскучишься, – с напускным равнодушием ответила девушка, неожиданно заинтересовавшись огнями Тверской улицы за окном. – Но, – нахмурилась она, – все равно поздно отказываться. Уже и билеты на самолет куплены. Это ведь традиция, а ты ее нарушаешь…
Татьяна выжидающе замолчала, мерно постукивая ложечкой по столу. Александр долго собирался с ответом, понимая, что любая фраза сейчас будет неуместной. Но, когда он наконец набрал в легкие воздуха и открыл было рот, неловкую паузу прервало раздавшееся у него за спиной звонкое цоканье каблучков.
Официантка поставила на край стола миниатюрную коробочку со счетом и, сияя дежурной улыбкой, отчеканила:
– Наша директор просила вам передать, что она восхищена вашим драйвовым репортажем по поводу Машкинского леса и наше заведение дарит вам дополнительные десять процентов скидки. Вы благородный и бесстрашный человек!