Не заметно став возле толпы, я увидел, что скандал вокруг Иры, которую вместе с нашими рюкзаками, прикрывает Феофан. Из толпы я услышал следующее:

— Отступи старик. Иначе, я ее и сумки заберу силой. Она в нашем доме поселилась, а значит и все добро принадлежит моему отцу, — голос мне не знаком, но что-то мне подсказывает, что это старшенький старосты.

— Нет, он меня попросил о ней позаботиться, и я сдержу свое слово. И как вам не совестно? Человек пошел за тварью, за той, что ваших односельчан убивает, а вы вот так ему решили отплатить? — защищался Феофан.

— Да ты сам хочешь забрать себе все добро. Старосте веры то больше чем изжившему с ума старику, — тоже не знакомый голос, но писклявый, женский и противный до ужаса. Это или его жена умеет настраивать такой диапазон, или кто-то впрягся за старосту в расчете на долю. В том, что это была тупая попытка завладеть содержимым сумки, я был уверен. Ничего нового, человеческая алчность, что тут, что на Земле — качествами одарена одинаковыми. И может быть, я бы и дальше послушал эту сцену, но я увидел испуг на лице у Иры. Она все крепче прижимала к груди свой рюкзак, мой был у Деда, и мои мечи. Была ли это реакция на мою привязанность к этой девчонке? Да… я уже к ней привязался. Или же мне было жаль своих усилий — таких трудов стояло хоть немного вывести ее из прежнего состояния, и только-только начали проявляться новые проблески. Но дальше я не стал ждать.

Пробиваясь сквозь толпу, а она, толпа, так и не понимала, кто сквозь нее прет, я направился к Феофану и Ире. Подойдя к ней, я кинул голову зверя сыну старосты, а сам же повернул ее к себе, улыбнулся и потрепал ее волосы. Выражение ее лица сменилось просто на глазах. Она не улыбнулась, ничего не сказала. Но я точно знал, она обрела прежнее душевное равновесие.

— Ира, дай мне один меч, — попросил я девушку. Она быстренько освободила один из клинков от перевязи и передала мне меч в ножнах рукоятью ко мне. Взявшись за рукоять, я попросил свою спутницу:

— Держи ножны — а сам освободил клинок. С ним я и направился к горе-вору. Там же стоял и сам староста. Подойдя к ним в плотную, я обернулся к Феофану и спросил:

— Дед Феофан, Вы передали жителям деревни, то что я просил?

— Да! — быстро и уверено ответил он.

— И что же сказал уважаемый Феофан? — этот вопрос я уже задал старосте с сыном.

— Ч-что бу-бу-дет худо, тому кто обидит дев-о-чку, — заикаясь и не зная куда себя деть, ответил староста. Я же отметил, что сказал я не это, но суть передана верно.

— И почему Вы не послушались совета старшего? Или у вас тут живут одни звери? В местах откуда я, старших должны чтить и к ним должно прислушиваться молодое поколение! Коим вы по отношению к деду Феофану являетесь, — про себя же подумал, может и должны, но в большинстве случаев ничего никто не слушает, но им об этом знать не обязательно.

— Молчишь? Тогда я отвечу за тебя. Ты решил нажиться! Раз меня нет, то я вероятнее всего умер. А ты староста, по тому никто препятствовать не будет. По сути это называется воровством. И раз я обещал наказание, то сейчас оно будет.

В краях, где я вырос, есть обычай: отрубать руки ворам, которых поймали. Сначала одну руку, на второй раз — вторую, третий — смертельный.

Закончив эту тираду, двумя движениями лишил обоих кистей рук, старосту — правой, сына — левой. Толпа и так стояла молча, а теперь и вовсе дышать боялась. Бывшие хозяева кистей закричали и уставились на меня.

— Это было первое. Вас я больше не задерживаю, — жестко ответил я наказанным. — Второе. Это голова твари, что убивала ваших жителей. Если она не живет стадом, у меня не было возможности проверить, то нападения должны прекратиться. В любом случае, постарайтесь не ходить по одиночке в ближайшие месяцы. Третье. Вам стоит переизбрать старосту. Но это мой вам совет. И последнее. Совет тот же что и был раньше, не стоит пакостить деду Феофану. Эффект будет тот же, если не хуже, что вы только что видели. А теперь расходитесь, не чего тут больше стоять. Дед Феофан, пройдемте к Вам в дом.

Дед молча кивнул и пошагал вперед. Толпа же благоразумно уже разошлась, а зеваки старались не попадаться на нашем пути. Взяв свой рюкзак, я посмотрел на Иру.

— Пошли — сказал я ей ободряюще, и последовали за проводником. В его доме мы задержались еще на полчаса. Я поведал ему историю с животным, кстати, голову которого, кто-то из толпы уже умудрился прикарманить. Вот народец то. На прощание я оставил деду одну золотую монету. Для меня это сильно погоды не построит, но вот ему я хотел помочь. Для деда это были несусветные богатства, от которых он хотел отказаться, но я настоял. Да и благодарен я ему был за защиту Иры. Спустя пять минут, после разговора, мы вышли из деревни, и уже по прямой, пусть и грунтовой, дороге направились в следующую по маршруту деревню. Бродячие артисты местного разлива.

— Ира, я лягу поспать немного, пожалуйста, разбуди меня, когда солнце будет вон в той точке, — указал я на нужную точку в небе. Пока мы шли, то со сном можно было еще бороться, но вот когда сели на обеденный перерыв, то меня уморило весьма и весьма сильно. Химии принимать не хотел, критичной необходимости в этом не было, по тому, я лучше посплю с часик.

Я еле расцепил глаза, как же хорошо спалось. Ира меня разбудила, как я и просил. Мы собрались и пошли в путь дальше. Что путь до обеда, что сейчас, мало чем отличался друг от друга. За все это время, мы не увидели ни одного человека. Ровная дорога, палящее солнце — сейчас бы кружку холодного пива, да в тенечке. Я даже забыл, какое оно на вкус. Последний раз я пил пиво еще до войны. Надо бы тут попробовать местного. Как не крути, а тут оно больше напоминает истинный напиток. Никакой тебе химии, добавок, консервантов и что там еще могут намешать. Главное, что бы разводили не сильно. Мечтательно думал я, даже как-то жара отступила от таких мыслей, или мне показалось. Жаль, что нет возможности поговорить в дороге, оно идти было бы веселее. Вот так мы шагали, наверное, часа с три. И по моим прикидкам еще часа два шагать придется. Эти не сложные умозаключения, я сделал, находясь на вершине холма, с которого уже виднелась интересующая меня деревня. Значит, опять получится прийти туда засветло, что лично меня, очень радовало.