Действительный маг продолжал разговаривать со стражем, но если поднимет голову, если окинет взглядом толпу…

— Я его уведу, — решился Рион, спешился и передал поводья ничего не понимающему Михею. — В городе найдите трактир «Три кружки» и ждите там.

Парень пошел вперед, ловко лавируя между людей, уворачиваясь от тычков и не реагируя на летящие в спину ругательства. Чаровник очень быстро достиг высоких створок.Конь Риона, натянув поводья, шарахнулся в сторону, стрелок слез с мерина и принялся успокаивать животное.

Рион поравнялся со стражниками, бросил им пару фраз, и его пропустили. Какой-то ремесленник, обвешанный глиняными фигурками, погрозил вслед кулаком. Ученик мага подошел к действительному и после приветственных кивков завязал разговор. Деревенский стрелок поймал мой взгляд и открыл рот, чтобы задать вопрос, но не задал. Иногда даже такой простой парень, вроде Михея, может понять, когда надо промолчать, а когда слово молвить.

Очередь чуть продвинулась. Телега с пивом уже скрылась за воротами. Между нами и стражниками осталось только многочисленное семейство с корзинами, стражники уже приступили к подсчету и осмотру товара.

«Уведи его отсюда», — мысленно взмолилась я.

Рион что-то сказал полноватому чаровнику, указывая рукой вперед, и маги стали удаляться. Солдаты и глава семейства пришли, наконец, к одинаковым цифрам в подсчетах и медяки из одного кармана перекочевали в другой.

Наша очередь.Михей сделал шаг вперед, я натянула капюшон до самых глаз и спешилась.

— Кто? Откуда? Зачем? — без интереса спросил гвардеец.

— Михей, рыбацкий сын, — ответил стрелок. — Поучаться прибыл. Она со мной.

Могла бы, расцеловала парня за эту фразу. Сейчас в эту минуту, я простила ему и болт в руку, и неуместную болтливость, и еще что-нибудь на будущее.

Первый стражник лениво оглядел мою фигуру в плаще и снова повернулся к Михею. Деревенские девки его не интересовали, даже если они научились сносно сидеть в седле. Зато второй, судя по улыбке, отъявленный бабник, подался вперед, стараясь заглянуть под капюшон.

— С тобой говоришь, — протянул он, — красавица, поди?

— Два черня с человека и по одному с лошади, — проинформировал первый, не обращая внимания на напарника.

— У меня серебряный дин, — расстроился стрелок.

— Сдачи не держим, не торговцы, поди, — весело ответил второй страж, не спуская с меня любопытных глаз.

Я полезла в сумку, молча отсчитала требуемое, и протянула стражам. А надо было отдать стрелку, чтобы мужик расплатился. Эол, слишком волновалась, слишком привыкла к одиночеству, что сделала это, почти не задумываясь. Первая ошибка.

— А жена-то у тебя парень молчунья, не то, что твоя, — хохотнул весельчак, пихая напарника локтем.

— Не жена она мне, — брякнул Михей, и я тут же поняла, что поторопилась с прощением.

Вторая ошибка и, похоже, последняя.

— Не жена, — протянул весельчак, и неожиданно схватив меня за руку с деньгами, дернул на себя.

Капюшон упал на спину. Смех оборвался. В толпе раздались охи и вскрики. «Водянка», — стал нарастать ропот. — Нечистая. Нежить!» Стоящие в первом ряду отпрянули, последние не сразу поняли, в чем дело и продолжали напирать, звякнуло вынимаемое оружие. Стражник, еще секунду назад прижимавший меня к себе, с отвращением оттолкнул.

Может, все и обошлось бы, в город не пустили или в тюрьму пока бросили, невелика беда. Но действительный так и не ушел. Скорей всего, он обернулся на шум. Бросил один взгляд через плечо, и его лицо исказилось от ненависти. Я видела, как кривятся полные губы, как вспыхивают глаза, поднимаются руки. Все словно исчезло: люди, стражники с клинками, Михей и высокие стены Вышграда. Остались только он и я. Дыхание перехватило. Такой не пощадит, ударит, прямо здесь и сейчас, не взирая на толпу, не взирая на бросившегося наперерез Риона.

Сердце билось так медленно, словно нарочно растягивая удары. Я слишком хотела жить. А кто не хочет? Я не задумывалась, так как любое промедление смертельно, я просто действовала и надеялась на удачу.

Раз — ударила улыбчивого стражника головой в подбородок. Два — он осел на землю. Три — отпрянула назад, уходя от скользящего удара клинка его напарника. Четыре — прыгнула в сторону. Пять — побежала.

Все, что я сейчас могла — это бежать и молиться Эолу. Сколько себя помню, мне приходится уворачиваться от тычков, камней, плевков. Уворачиваться и убегать. Уж этому-то жизнь меня хорошо научила.Я ринулась вперед, потому что за спиной дорогу перегородила толпа. Бежала, стараясь не думать, что попав за городские ворота, окажусь в ловушке, пусть ее стены широки и каменны.