— Точно ни на чём не отразится? — не унимался Клопов.

— Карстовая пещера никуда не выходит и ни с чем не соприкасается.

— Хорошо. Только, чтобы ни одна живая душа…. Усёк?

— Как на счёт моего процента? — потирая руки, спросил Баранов.

— Всё в силе.

Ржавый «Жигуль» третий час торчал у подъезда старой пятиэтажки в Крапивино — самом неблагоприятном районе Красного Литейщика. В машине сидели недавние приятели: Захар — литейщик, ранее работавший на сталелитейном заводе; Игорь по прозвищу Художник — свободный художник-экспрессионист и Гоша по кличке Пират — бывший контрактник, потерявший в горячей точке кисть правой руки.

На улице стемнело. Подозрительные личности начали выползать из лёжек и нор. Мимо машины часто проходили торчки, принимавшие её за новую точку дилера.

— Долго ещё ждать? — не выдержал Художник.

Захар взглянул на часы:

— Уже должен был прийти.

— Чего кипешуете? — отозвался сонный Пират, ткнув Художника протезом пластиковой кисти. — Раз уж подрядились, будьте любезны.

В подъезд вошёл долговязый мужчина в серой бейсболке.

— Вот он, — указал Захар. — Значит так, если кто хочет свалить, пусть мотает сейчас. Как только войдём, обратной дороги не будет. Ну?

— Я в деле, — ответил Пират.

— Я тоже, — сказал Художник. — Очень уж «кушать» хочется.

— Пошли, — Захар вытащил из-под сидения монтировку и вышел из машины.

Пират отстегнул пластиковую кисть, прикрепив на её место самодельный протез в виде деревянной болванки с острым клинком посередине. Художник достал видавший виды кастет. Троица направилась в подъезд.

Антон Симагин, известный в определённых кругах под прозвищем Оружейник, поставил на плиту кастрюлю с водой, посолил, приготовил для варки пачку макарон. В последнее время его дела шли неважно. Стволы, которые он изготавливал, засветились в нескольких резонансных убийствах. Полиция шерстила всех слесарей имеющих отношение к оборонному заводу «Прицел», даже давно уволившихся, как Оружейник. Антона несколько раз вызывали в прокуратуру для беседы и, насколько он понял, у погон на него ничего не было. Пока не было….

Антон стал размышлять, что неплохо бы уехать из города на некоторое время. В это время в дверь длинно позвонили. Он никого не ждал, братва временно легла на дно и заказов не предвиделось. Кто бы это мог быть?

Оружейник подошёл к двери, взглянул в глазок. На площадке, неуверенно, топтался незнакомый парень.

— Привет Антоха, — поздоровался Захар.

— Чего надо? — выждав паузу, ответил Оружейник.

— Краб прислал.

Услышав имя могущественного авторитета державшего в руках весь Красный Литейщик, Антон потянулся к замку, но какое-то мимолётное подозрение заставило его остановиться.

— Не знаю никакого Краба, — сказал он, наблюдая за реакцией гостя.

— Вот сейчас ему звякну, — ответил парень, доставая сотовый, — и ты ещё должен будешь. Кому блин руки крутить вздумал?

— Ладно, — согласился Оружейник, отпирая замок.

Он распахнул дверь и тут же получил монтировкой в лоб. Очнулся в комнате, связанный скотчем по рукам и ногам. Странная троица упаковывала в сумки угловатый огнестрел и самопальные гранаты большой мощьности.

— Да у тебя арсенал, — присвистнул заметивший его пробуждение парень с клинком вместо кисти.

— Кто такие? — спросил Оружейник. — Совсем страх потеряли? Знаете, что с вами теперь будет?

— Пасть закрой, — огрызнулся Захар.

— А ведь верно, — заволновался Художник. — Сдаст.

— Иди-ка, наполни ванну холодной водой, — обратился к нему Пират. — Наш друг скупнётся.

Когда Художник ушёл исполнять просьбу, Пират вонзил клинок в сердце Оружейника.

— Теперь не сдаст, — вытер выступившую на лбу испарину Захар. — Тащим в ванну, долго не завоняет.

С того самого дня, как он начал здесь жить, всё сильно изменилось. Поначалу было холодно, сыро и мрачно, но со временем это место стало настоящим счастливым домом. Никто не показывает на него пальцем, не смеётся, не отнимает еду, которую теперь он может находить в любом количестве. Пусть она и не такая хорошая, как прежде, но всё же еда. Он сам себе хозяин, сам себе надзиратель. Здесь в тысячу раз лучше, чем наверху….

За долгие годы пребывания в бесконечных переходах, он научился видеть в темноте, слышать самые тихие звуки, чувствовать запахи, тонким шлейфом встраивающиеся в невыносимое зловоние подземелий. Здесь его мир, здесь его дом и жизнь. Он нашёл сухое и труднодоступное место, оборудовал нечто вроде комнаты-гнезда, благо тряпья, веток и проволоки в канализации хоть отбавляй. Насобирал целую библиотеку выброшенных книг и журналов, даже обзавёлся неработающим телевизором. Настоящая гостиная….

Клопов и Баранов отмечали удачно прошедшее дело. Химически отходы, вместо дорогой переработки, исправно сливались в карстовую пещеру, находившуюся в сотнях километров от Красного Литейщика.

— Ну, ты голова, — хвалил захмелевший Клопов хитрого зама.

— Всё благодаря Вашему чуткому руководству, — подлизнул тот.

— А ежёли где засифонит? — нахмурился генеральный.

— А мы тут причём? Все документы имеются. Тем более ни цвета, ни запаха. Не волнуйтесь.