Но понимаю, что не могу выстрелить сейчас, когда она стоит вот так, вплотную к объекту. И не потому, что боюсь задеть ее, это невозможно, я не промахиваюсь.

Просто… не могу. Не могу представить ужас на ее хорошенькой мордашке. Кровь, забрызгавшую ее пышное платье. Ангел, окропленный кровью приговоренной жертвы.

Поэтично, возможно. И, будь я проклят, объект этого более чем заслуживает. Но я не могу обидеть ангела. Не сейчас, не сегодня. Злюсь на себя, зверею от ярости. Я просто жалкий кусок дерьма, поплывший от вида хорошенькой мордашки и сексуального платья.

Знаю, что мне до такой красотки – как до Луны. Слишком чиста и невинна эта принцесса. А я замазан грязью по самые уши.

Снова смотрю в прицел, цежу сквозь зубы:

– Ну же, давай, свали, Принцесса. Сладенькая. Свали, пока не испортили твое платьице. Пока можешь еще сохранить свою невинность. Иначе то, что произойдет на твоих глазах, еще долго будет мучить тебя в ночных кошмарах.

Словно услышав мои молитвы, девица отходит, направляясь к выходу из зала.

– Отлично, хорошая девочка, – шепчу про себя, и эти слова вызывают во мне возбуждение.

Да что ж такое? С чего завела меня эта принцесска? Вроде, не голодный, только утром отлично с Маринкой время провел. Ублажила, как надо. А сейчас словно только из тюрьмы откинулся. Голодуха накрыла в момент, дикая, неконтролируемая.

Трясу головой, приказываю себе успокоиться. И снова навожу прицел на объект. Теперь меня уже ничто не остановит…

В этот момент понимаю, что на крыше я уже не один. Но не успеваю среагировать.

Чувствую, как в затылок упирается дуло пистолета. Во мне ни капли страха, только злость бешеная на себя от понимания того, что не смог уйти без хвоста. А теперь все дело медным тазом накрылось. Даже если успею объект на мушку поймать, вряд ли убью – меня уберут раньше.

– Хищник, брось винтовку, – слышится напряженный мужской голос за спиной.

Я знаю, чей это голос. Моего друга. Только вот сей факт не означает абсолютно ничего. В моем мире друг – первый, кто способен всадить в тебя несколько граммов свинца, выполняя приказ одного беспринципного мудака по прозвищу Бес.

– Жека, свали по-хорошему, – огрызаюсь, не убирая от лица оптики винтовки.

Продолжаю следить за объектом. Не потому, что еще питаю какие-нибудь надежды на удачный выстрел. Нет. Просто, показывать страх или слабость кому бы то ни было – не в моих правилах.

– Братан, я тебя по-дружески прошу, – произносит он, сопровождая свой неубедительный блеф щелчком взведенного курка.

Не сдвигаюсь ни на сантиметр с места. Только горькая усмешка слетает с губ. Вот тебе и друг, которого в свое время я не стал сдавать мусорам.

– Рус, я тебе, считай, жизнь спасаю, – не дождавшись от меня никакой реакции, выходит он из себя, опускаясь до слезливых уговоров. – Бес ведь сказал тебе, что грохнешь этого мужика, только когда он позволит. Давай, не дури! Поехали на хату к Святому. Лучше с девчонками оттянемся.

– Ты такой заботливый, Жека. Моя мамаша так не пеклась обо мне, как это делаешь ты, – ухмыляюсь, всматриваясь в прицел. Только сейчас понимаю, что вот уже несколько минут пялюсь на девчонку в приторно-сладком платьице.

– Я сегодня быстро догадался, куда ты отправился. Сколько лет уже под Бесом ходим, а ты до сих пор не понял, кто он и что из себя представляет? Если говорит – нельзя грохать, значит, нельзя, табу, баста. Нет, ты все равно в пекло свою рожу/голову суешь. Жить надоело? Месяц всего, как вышел. И уже самодурствуешь, парень, – словно заведенный тараторит Женька. Думает, что благодаря его проникновенной речи, я только что откинул в сторону винтовку и, задрав руки кверху, поднялся с колен.

– Нельзя так, – тихим спокойным голосом произносит он, смотря мне глаза. – Бес тебя быстро пришьет. Нужен ему этот мужик, дела с ним ведет. И двигается твой объект в нужном нам направлении. Так что, давай, уматывай отсюда. Забудь. Или подожди. В нашем деле надо уметь ждать, брат, – произносит он и опускает пистолет, совершая тем самым непростительную ошибку.

Потому что в следующий миг мой кулак летит в его голову. Женьку отбрасывает на несколько метров в сторону. Не дав возможности опомниться, выбиваю ногой из его рук оружие и, схватив пистолет, навожу на него.

– Еще раз приставишь ствол к моей башке, я тебе кишки выпущу, – произношу это обманчиво тихим голосом. Только Жека знает меня слишком хорошо, и мое видимое спокойствие пугает его до чертиков.

– Ладно-ладно, прости, брат, – поднимает руки ладонями вверх. А я вглядываюсь в его глаза. Вижу в них отблески ужаса, животного страха. Знает говнюк, что, в отличие от него, я зря стволом размахивать не стану.

Но следующая мысль в считанные секунды рассеивает ярость, сгустившуюся непроницаемым туманом в моей голове. Черт возьми, а месть действительно может быть слаще меда, – на губах расплывается улыбка предвкушения, когда я поворачиваю голову в сторону помещения ресторана. Воскрешаю в памяти воздушно-сладкий образ девчонки.