Когда эти монстры напали на экспедицию и начали отрывать головы людям, руками, Искра побежала. Она бы успела оторваться от атакующих, если бы её не заметили три огненных существа из арабских сказок. Искра почему-то точно знала, что они оттуда, только не помнила, как они называются. Они были похожи, больше на говорящие огненные шары, чем на людей. Шары догоняли, Искра чувствовала жар их дыхания, который уже обжигал спину. Девочка, за всю жизнь просмотрела два мультфильма, это когда ещё отец был живой, один из них был про снежную королеву. Искра не поверила, что её неожиданное воспоминание спасёт её жизнь. Искра превратилась в царицу ледяного замка, и холодными снежными снарядами убила обеих джиннов, а тот – толстый, испугался и убежал. А дальше Искра не помнит. Вместо ледяного дворца она оказалась на базе, среди других монстров, добрых монстров и была ещё жива, в отличии от её соплеменников.

***

– Первый проход пройден, приготовиться к отражению атаки, – грубый металлический голос паровозного ретранслятора вернул нас к действительности, свет резанул безжалостным лезвием непонятных лучей по незащищённым глазам, вызвав одновременно боль и слепоту, мы кратковременно находились ещё в туннеле, в темноте собственного сознания. После этого случая, при каждом просыпании ретранслятора, глаза у нас автоматически закрывались. В вагоне все зашевелились, у наших милых попутчиков, как камуфляж из резины, начала лопаться кожа и вырастать на руках когти, вытягиваться конечности и вместо симпатичных лиц появляться зловещие маски, а на местах лохмотьев из бывшей одежды, сшитой по заказам в лучших ателье Парижа, появляться кевларовые панцири с природным хитином. – Но, и экипировка! – выдавил из себя Телега, это были его первые слова, с момента попадания в поезд. Все эти разношерстные попутчики, превратившись в неопознанных зверей, расположились у вагонных бойниц вдоль стен, две стрекозы поднялись в воздух к турелям. Они между собой переговаривались короткими фразами, напоминающими язык приказов. Мы, абсолютно не понимали их звериный язык, болтались, как балласт в вагоне, и чтоб никому не мешать, старались в свободных бойницах увидеть, что хоть происходит вокруг нас. Почему такая нервозность. У Телеги вырвалось ещё одно чисто русское выражение: – Ни хрена себе! Тогда и мы с Вилами увидели психическую атаку, когда полки белогвардейцев, ровными шеренгами, под огнём пулемётов, во весь рост, презрев смерть, вал за валом атакуют окопы красных, из – за спины которых появились туши летающих птеродактилей, нет, я моргнул, не боевая авиация, а хищные динозавры, они из стойких российских вояк, вмиг, сделали фарш из тел. Навстречу птеродактилям из глубины белогвардейского тыла, послышался равномерный гул. – Танки, – предположил Вилы. – Нет, не танки. Над полем боя появились осы, каждая из которых весом с тонну, такие маленькие Джипы с крыльями. Птеродактили начали падать и отступать, оттягиваться вглубь обороны красных. Ретранслятор заорал: – Газы! И бойницы начали закрываться одна за одной, вагон перешёл в подводный режим, это была максимальная герметизация. Это наверно нас и спасло, всё зверьё было в противогазах, а у нас ещё не было средств персональной защиты. Опустился перископ, в бронепоезде и это было предусмотрено, на всякий случай, перископ по носу, чуть не ударил Телегу. Он сразу завис над окуляром. – Мать, твою! Я никогда не замечал у друга склонности к российскому языку, он больше любил молчать, не проявляя излишних эмоций, от его мрачного молчания, иногда даже негры белеют, а тут, наш железный рыцарь сдал, вывернул на меня окуляр перископа и побежал в угол вагона, откуда начались доноситься судорожные рефлексные звуки. Телегу рвало. Я со страхом взглянул в перископ. На горе сидело два старика, за бутылкой 777 портвейна, среди них крутилась наша женщина командир, Искра что ли, с кавказским ножиком в руках. Голова одного из стариков валялась на траве, она, наверное, ждала, когда второй закончит пить из горла, и…, я присоединился к Телеге. Ничего себе у них здесь порядки, если она так борется с пьянством, то в её присутствии и лимонад уксусом покажется. Вилы много выиграл от того, что не страдал излишним любопытством. Я, например, раньше пиво любил, а теперь, почему – то, разонравился мне его вкус. Поезд не прекращал движения не на минуту, бойницы открылись вновь, но всё пропало, не было ни белых, не красных, не ползающих, ни летающих. Все, как в немом кино, только физиономии у попутчиков остались зверские. Поезд не останавливаясь, немного притормозил, Телега выглянул в бойницу и его опять понесло в угол. Я уже был научен, только проследил, как проехали мимо шестов, с нанизанными головами этих алкоголиков. – Внимание, второй проход пройден, приготовится к прохождению третьего прохода. Звери расслабились, отошли от бойниц: кто-то пил воду, кто-то нюхал сухую кровь, говорят тонизирует, я не пробовал. Один из них, тот, который дежурил у странной пушки, подошёл к нам: – Говорил им, чтобы набирали подготовленных. А не кисейных барышень. Он покосился в сторону позеленевшего Телеги. – Не нападай на молодёжь, Верс. Забыл сам каким был? – В нашу защиту встал зверь, похожий на бронированного бобра. Я ещё по перрону его запомнил – толстый добродушный усач, в допотопных синих шароварах и в брыле. Я его тогда, за артиста принял. Мы не удивились тому, что начали понимать язык зверей, как-то, само собой получилось, как должное, что ли; мы удивились тому, что пропало косноязычие Вилы, он говорил, как прирождённый оратор. Его превращение в звериного Демосфена для нас было очередным чудом. Наши попутчики сообразили, что мы уже не немые, кое -что видели, кое – что слышали, кое – что понимаем, начался процесс нашего обучения. Для полноты восприятия урока, нам выдали по «Калашу», указали бойницы, предполагаемый сектор обстрела, и урок начался, он имел форму лекции, только тетрадь для конспекта не дали. Это был третий переход, который считался относительно безопасным, по сравнению с двумя первыми, вдруг поезд резко дёрнуло, со скрипом открылся люк между вагонами, и к нам, соблюдая все меры безопасности, ввалилось тело нашего командира. Телега скривился, и прошептал мне на ухо: – Я это животное видеть не могу. Я понял, кого он имел ввиду. Но женщина пришла не по наши души, она что-то сказала ближнему окружению, и обратно нырнула в люк. Я узнал, что за нашим вагоном находился штаб бронепоезда, видимо мадам, была не последней шестерёнкой в этом сложном механизме смерти. Телега с Вилами увлечённо слушали лекцию, а я отвлёкся, мне интересно было то, что твориться в вагоне. А в вагоне, после ухода мадам, начался шум, на зверских лицах появились черты негодования, у некоторых даже пена возле пасти, и стон – горький стон. Этот бобёр броненосец, видно, негласно, курировал нас, взял опеку над новичками: – Ребята, нам здорово не повезло! Это для вас первая экспедиция, и молите бога, чтобы она не оказалась последней. Искра, сказала: – Проход закрыт. Проводник выставил предъявление с головой чистого, он запечатал проход…, и оставил фигурку шахматного коня. Опять нарвались на гроссмейстера. Этот проводник всегда выигрывал у нас. Последний раз мы потеряли половину состава бронепоезда, он никогда не делает штучные удары, всегда у него продуманные комбинации, и всегда, выиграв сражение, он оставляет шахматную фигуру, Почерк у него такой. Прошло более двух столетий, наши аналитики, так и не смогли его вычислить, даже примет этого гения не знаем. Сколько существ уже погибло! Этот раз он пригласил нас на игру, придётся играть, всё равно круги нарезать.

Мы ещё не совсем въехали, бронепоезд ведь по рельсам движется, о каких кругах броненосец шепчет, или в этих переходах рельсы можно в узел связывать? Куда, мы блин, попали, это что за место такое? Телега выглянул в бойницу, и побледнел, стал белый, как наш армейский сержант. На перерез поезду мчалась огромная рептилия, с карликами на спине. Я никогда раньше не видел змей с ногами. Карлики были вооружены луками. Верс предупредил, стрелы у орков отравлены, противоядия нет, малейшая царапина и яд начинает действовать через десять минут. Поражённый не умирает, в переходах нет смерти, поражённый превращается в орка. А орк на борту, хуже смерти. В прошлый раз мы потеряли четыре вагона. Отсекаем их серебряными пулями, стараясь не подпустить их на расстояние прицельного выстрела. Мы полчаса воевали с этими карлами, потом все исчезли и карлы, и рептилия. Я думал всё, но для шахматиста игра только начиналась, это была разведка боем, настоящий мастер иногда жертвует фигуру, ради выигрыша позиции. Это ещё был не мат, следующий ход был неожиданным даже для видавших виды бойцов. Следующим ходом гроссмейстер вывел из боя половину бронепоезда: на горизонте появилась туча, похожая на огромную стаю саранчи. Верс взял в руки бинокль: – Это ещё что такое? И он передал бинокль соседу. Противник был похож на птиц, с головами людей, по – моему эта стая состояла из Гамаюн гипнотизёров и оракулов. Они расселись на ветвях дальнего леса, чтобы их не достало наше оружие, и стали петь. Половина вагона сразу сошла с ума, звери стали рваться открыть вагонные люки, другая часть вагонной публики, не подпускала к оружию. А дальше я ничего не помню. Дальше всё нам рассказали два ящера, на них не подействовала песня Гамаюн. Потом применили базовое секретное оружие – плазмотрон, которое рассеяло всю стаю, превратив её в гриль из мяса, костей и перьев. Шахматист опять проиграл, а система нас выкинула во внешний чужой переход. Поезд исчез, стал невидимым, а мы, все, оказались в какой-то сказочной стране, где трава радужного цвета, а дороги выложены драгоценными камнями, в этой стране нет ночи, только день. Вдоль дороги маленькие посёлки с замками из нефрита и рубинов. Красиво очень. Командир нас предупредила: – Это не продолжение игры, все военные действия прекращаются, аналитики ищут переход. Искра была в отчаянии, ведь до базы оставалось чуть– чуть, рукой достать можно было. В этой стране они не разу не были. Звери снова стали принимать благообразный вид. Когти ушли в тело, вместо зверских оскалов – улыбающиеся рожи телеведущих, вместо кевларовой брони опять, соломенный брыль с шароварами. Только зря они старались, вскоре эта сказочная местность изменила нас всех до неузнаваемости, ящеры только остались прежними, а мы все превратились в гадостных мерзких животных с прозрачными телами, лишённых зубов, похожих на земных слизняков, с носами, как у ламантинов. На каждом из нас, в носу было серебряное кольцо, в которое был одет ремешок из сыромятной кожи, инкрустированный золотыми нитями. Когда я увидел Телегу и Вилы в новом амплуа, я не смог сдержать улыбки, а они прикалывались с моего вида. Мы перестали смеяться, когда поняли, что разучились говорить. Превратившись в этих улиток, без панциря, мы совершенно забыли те языки, которые раньше знали. Но это были не все неприятные новости на этот день, оказывается мы находились на загородном базаре, где ящеры могли продать нас для участия в городских улиточных бегах. Я впервые, отдал должное всем еврейским и русским богам, и, впервые хорошим словом помянул своих родителей, что родили меня Лаптем. Мне и Вилам повезло, нас не выбрали. А Телеге пришлось отдуваться за всех, ящер, как смог, объяснил ему правила соревнований, постарался объяснить, как можно, доходчивей. Победитель в бегах получает приз, а проигравших, тут же, съедают благодарные зрители. Улитки, оказываются, в этом мире деликатес. Чтобы мы не толпились попусту, для нас тоже придумали занятие, мы катали детей по парку, эти коллеги из рептилий, решили на нас заработать, применив улиток вместо карусели. Наконец среди улиток начался шум, аналитики нашли переход, я всегда подозревал, что у этого бронепоездного зверья был тайный язык, на всякий случай. Мы все, сбросив толстых детишек, кинулись за ящерами, по мере пересечения границы перехода мы приобретали прежний вид, осталось дождаться Телегу. Он появился через час, с финишной лентой через всё тело, оказывается ящер пошутил, но Телега не держал на него зла, он не дождался награждения и бросился догонять нас, и вовремя. Нарисовались контура нашего бронепоезда, он предстал перед нами во всей красе, таким, как мы его увидели в первый раз на Рош-ха-Никра в Нагарии. Я, с детства, наверное, не радовался так ничему, как этому железному мустангу. На глазах многих наших попутчиков блестели слёзы радости. Разочарование для меня пришло позже, когда я увидел, что железнодорожная колея ныряет в озеро. Просто я ничего не знал, система нам засчитала победу за третий переход, распечатав без предъявления, дорогу на базу. Оказывается, смерть тоже любит раздаривать бонусы. Бобёр в соломенной шляпе, показал зеркальные понтоны на озере, с железнодорожной колеёй и объяснил новичкам, что именно так и выглядит вход на нашу базу. Здесь можете расслабиться полностью, на этом переходе, вход для перерождённых и проводников закрыт. Эта зона чистых, других система не пускает. Нам повезло, мы тогда не понимали ещё этого…

***

Обучение продолжалось чуть менее года, а Искре казалось, что минуло целое тысячелетие. На задания еще её не пускали без прикрытия, слишком мало их чистых осталось на базе, проникновение в зону, здесь считали экспедициями. Конечно, можно было отсидеться, и не рисковать, ни своей, ни чужой жизнью, но организатор этого безобразия, называемого проходами, всё продумал до мелочей: за каждый бездейственный день, территория базы усекалась, она просто тонула в озере, из воды, как напоминание, торчали прежние вешки. За этими изменениями зорко следили Титаны, не в их интересах было, чтобы затопились шахты и рудники, в которых пленённые гоблины и гномы, из перерождённых, добывают уголь, горючий сланец и металл. На этот раз, они опять пришли скандалить. Искра впервые, увидела Титанов. Ей сначала показалось, что у горы выросли ноги, потом соседняя гора приблизилась на шаг. И только, когда девочка сообразила, что эти горы похожи на людей, ей стало страшно. Эти горы-люди подпирали небо. Искра никогда не думала, что так выглядят Титаны, которые с лёгкостью могут делать всё, от красивейших ювелирных изделий с тонкой изящной филигранной резьбой, до тяжелейших многотонных прессов. Как-то не сопоставимы были размеры этих гигантов с их мастерской работой. Её Ящер представил Титанам, а на следующий день, Искру не взяли в экспедицию, а вечером принесли обезглавленное тело ящера. Это был первый случай для Искры, когда гроссмейстер из проводников победил в противостоянии с базой. До смерти «вечного», таким титулом Искра наградила ящера, для девочки, всё, что произошло с ней в этом месте, было не реальным, как, кто поселил её в злую сказку, которая когда-ни будь кончится хорошим. Ведь все еврейские сказки для детей были с добрым концом. Но эта смерть ящера, этот шахматист, был хуже русского Колобка. Ящер несколько тысячелетий уходил от всех бед, а от коварного гроссмейстера не ушёл. С этого, конкретного, дня и произошли изменения в характере маленькой наивной девочки. Искра была готова к экспедициям.

Часть 4

– Я бы вам не советовал называть переходы зоной. Любая зона имеет конкретные границы, свою географию, историю, порядок. У переходов ничего этого, и в помине нет. Территория переходов изменяется, как шагреневая кожа, зачастую, искажая действительность. Каких-то две тысячи лет назад, не было озера, а база находилась в море, на острове. И добираться до неё нужно было на барже, лавируя между древними обитателями вселенной. Проводников в те времена было мало, но это не значит, что они не обладали извращёнными фантазиями. Проводники придумывали таких уродливых существ, которых их болезненное подсознание, выбрасывало пачками в переходы, и не только…, – эта тварь, что, наверное, придумала интеграл, создала образ того, чего не смогли принять переходы и сразу же выбросили в космос, вместе с создателем. Астрономы, это явление, назвали чёрными дырами. Я даже не знаю, что бы случилось, если бы чёрная дыра осталась в переходах. Игра бы сразу была окончена, и переходы превратились бы в царство Хаоса. Может быть, где-то так и есть? Вы новички, только начинаете осваиваться в этом мире. Бобер закашлялся. – Но, всё равно, я рад, что первая экспедиция оказалась успешной для вас, и для всего нашего экипажа. Поздравляю! Награды раздавать никто не стал, здесь как-то не принято. Главная награда, что голова осталась цела. Бобёр рассказывал, что в некоторых случаях, даже бронированная обшивка поезда не помогает, клешня огненного краба из японских фантазий, разрезает её как скорлупу подводного ореха, из которого на планете появилась жизнь. Сказка такая из южной восточной философии, что смерть и жизнь родились одновременно из расколотого, мифического, подводного ореха. Родившиеся, никак не могли поделить его скорлупу, ставшей для смерти и жизни временным домом. Враждовать между собой они начали, ещё при рождении, и продолжают сейчас, и будет это всегда, до скончания времён. Так гласит легенда. Японцы – это те же евреи, только наоборот, и сказки у них такие же, перевёрнутые. Мы, так, до конца и не смогли понять и изучить переходы, вот и сейчас, никто не знает, за что мы получили бонус, при переходе на базу. У меня сложилось мнение, что это не мы, а система играет с гроссмейстером в непонятные игры, ценой которых, являются наши жизни. А мы – пешки в их игре. Бобёр замолчал. У меня было ещё много вопросов, только задать я их мог своему, внезапно появившемуся, командиру. Искра на блеск любопытства в моих глазах, сразу отреагировала отказом на чистейшем иврите: – Я не волшебник, а только учусь. И умчалась прочь, в сторону понтонов. Для меня это было столь неожиданно: я успел забыть, что кроме звериного языка, есть ещё другие нормальные языки общения.

***

Телега штудировал образец контракта, он, как истинный иудей, из обрезанных, хранил весь бумажный мусор веками: от трамвайных и троллейбусных талонов, до свидетельства собственной смерти (так наш земляк назвал пятилетнюю кабалу, в которую нас удалось затащить этому долбаному Мойше Шифрину). – Да, на хрен, такой контракт нужен! – взревел Телега, совместив русский язык с ивритом, чем привлёк наших попутчиков. Звери на базе предпочитали не преображаться, остались в своём естественном виде. Они были из страны оборотней, даже нет, у них никогда не было отдельного государства, жили не городами, а куренями. Постоянно были в движении. Считали тоже себя славянами, но никого из соседей не признавали. В самом прямом смысле: пили их кровь и сжигали их нервы. Способности к мимикрии у этих вампиров-перевёртышей были феноменальные, они легко входили в контакт, добивались максимально благоприятного расположения, а потом, ночью, после хорошей попойки, убивали своих друзей и выпивали их горячую кровь, разбавленную алкоголем. Не удивительно, что этот лицемерный народ ненавидели все, кто их хорошо знал, их преследовали и гнали отовсюду. Бобёр скрыл появление хохолей (с ударением на первый слог, не путать с украинцами) в переходах, но именно они дали первое сражение перерождённым, но войска перерождённых всё прибывали и прибывали. И племя хохолей погибло бы всё, если бы им не помогли древние, вычислив и уничтожив проводника. Тогда пропало все – нападавшие на вампиров греки с Минотаврами и Горгонами, с разбегающимися в разные стороны, ядовитыми змеями, венчающие причёски этих созданий, остались остатки непобеждённых чистых. Может быть, для их врагов на Земле, не было грязнее существ, пьющих человеческую кровь, но в переходах они были чистыми. Древние, за много столетий противостояния вселенскому злу, несли потери, нужны были свежие силы. Первые контракты база заключила с хохолями. Условия контракта были жёсткими, но приемлемыми. Никто не жалел – ни древние, не вампиры. Что там было в этих контрактах, никто не знает, можно было только догадываться. Телега никак не хотел успокаиваться, находя все больше и больше противоречий в контракте. Когда окружающим надоели его крики и шум, который он создавал, пиная, в сердцах, пустые оцинкованные вёдра, Бобер дал ему понюхать сухую кровь, говорят, от бешенства помогает, нервы успокаивает. Телеге тоже помогло, моментом в кусты убежал с рвотными позывами. Какая-то не здоровая у Телеги реакция на сухую кровь соплеменников – вставляет с перебором. Видимо, токсикоман со стажем. Бобёр, с уважением, посмотрел на товарища, в сторону кустов, где того несло во всю, от одной только затяжки. Воистину, сухая кровь всесильна и помогает побеждать врагов. Вырвемся за пределы проходов, надо пополнить запасы чудодейственного эликсира, подумал водоплавающий в кевларовой броне. Пузырёк с сухой кровью, на зверином языке своей родины, он называл рюмой. Надо будет травки от ломки насушить, и побольше. Кровь для хохоля была, как наркотик, просто, всего нужно в меру. Часто вампиры умирали не от передозировки, а от некачественной, больной крови. Хохоли понятия не имели о радиации, зато радиация хорошо сократила их популяцию. Пока база официально не запретила посещение хохолями трёх стран: Японии, Украины и Франции, где была неблагополучная обстановка на Атомных объектах.

Конец ознакомительного фрагмента.