Он повернулся к Меггакруту.

– Если кто-то и в силах понять, как наилучшим образом применить это… эту кровь мира на благое дело, то только твой народ. Магни сказал, что Азерот исторгает все больше и больше этого вещества. Мы доставим тебе образцы, как только добудем их.

Гелбин кивнул.

– Ими займутся мои лучшие умы. Похоже, я знаю, кто нам нужен.

– А я поговорю с прочими членами Лиги Исследователей об отправке экспедиции в Силитус, – добавил Магеллас.

– Великолепно, – сказал Магни, скорбно качая головой, и обратился к Андуину: – Знаю, парень, знаю, тебя это не на шутку потрясло. Ступайте, ступайте! Ступайте к своим жрецам и дайте им знать: наш мир, целый мир, умирает. – Голос его дрогнул. Прочистив горло, Магни расправил плечи. – Ну, вот и все. Мое дело сделано. Пойду.

– Отец, – заговорила Мойра, сделав глубокий вдох. – Если только… если Азерот не призывает тебя двигаться дальше, я попросила бы: останься ненадолго. Один малец уже давно докучает мне просьбами повидаться с тобой.

Пройдя сквозь портал, Андуин оказался в таком чудесном, таком прекрасном, таком исполненном Света месте, что его сердце едва не разорвалось от нахлынувшей радости.

Проведя немало времени на борту «Экзодара», он привык к успокаивающему лиловому свету и ощущению мира, царящего вокруг. Но здесь… в общем и целом суть была той же, что и на «Экзодаре», только с иным оттенком.

Казалось бы, огромные резные изваяния дренеев, нависавшие над посетителями, должны выглядеть угрожающе. Но нет, наоборот – от статуй явственно веяло мирной благосклонной силой. По обе стороны дорожки, ведущей от портала вниз, мелодично журчала вода, а над водой, будто порожденные ее тихим плеском, парили в воздухе искорки света.

Словно впервые в жизни расправив легкие во всю ширь, Андуин вдохнул свежий и чистый воздух. В глубине храма, в конце длинной пологой дорожки, виднелась группа людей. Андуин тут же понял, кто это – или, скорее, что они олицетворяют, – и его сердце затрепетало от радостного предвкушения.

Велен, как много раз за последние годы, опустил руку на плечо короля и улыбнулся.

– Да, – сказал он, отвечая на невысказанный вопрос Андуина, – все они здесь.

– Но я думал, что, говоря о жрецах, ты имел в виду…

– Таких же жрецов, как мы, – закончила за него Мойра, широким жестом указав на окружившую их пеструю толпу.

В толпе Андуин различил не только людей, гномов, дворфов, дренеев и воргенов – то есть, тех, кто мог бы чувствовать себя как дома в штормградском Соборе Света, но и ночных эльфов, поклонявшихся лунной богине Элуне, и тауренов, последователей солнечного бога Ан’ше, и даже…

– Отрекшиеся, – прошептал он, чувствуя, как спина и предплечья покрываются гусиной кожей.

Одна из Отрекшихся, повернувшись к ним согбенной спиной, вполне дружелюбно беседовала с дренеем и дворфом. Компания, неторопливо направлявшаяся к одному из альковов со стопками древних книг в руках, состояла из Отрекшегося, ночной эльфийки и воргена.

Слова застряли в горле. Андуин замер, не в силах отвести от Отрекшихся глаз, не смея даже моргнуть из опасения, что все это окажется сном. В Азероте встреча этих существ кончилась бы убийством, или, по меньшей мере, взаимными подозрениями, ненавистью и страхом. А тут… До его ушей донесся громкий, мелодичный смех ночной эльфийки.

Велен был совершенно спокоен, но Мойра встревоженно взглянула на юного короля.

– Что с тобой, Андуин?

– Ничего особенного, – хрипло ответил Андуин, покачав головой. – Сказать откровенно, мне еще никогда не бывало так хорошо. Это… все это… – Он улыбнулся и вновь покачал головой. – Ведь именно это я мечтал увидеть всю жизнь!

– Мы, прежде всего, жрецы, – послышалось сзади.

Голос был мужским и звучал сердечно и жизнерадостно… разве что обладал несколько странным – гулким, замогильным тембром. Оборачиваясь, Андуин не сомневался, что увидит перед собой жреца Света человеческой расы.

И обнаружил, что стоит лицом к лицу с Отрекшимся.

С детства обученный сдерживать чувства, Андуин от души надеялся, что и на сей раз сумел сохранить невозмутимый вид, но внутренне был просто поражен.

– Очевидно, да, – с невольным изумлением в голосе сказал он. – И я этому очень рад.

– Ваше Величество, – вмешался Велен, – позвольте представить вам архиепископа Алонсия Фаола.

Глаза Отрекшегося вспыхнули зловещим желтым огоньком. Нет, в них никак не могло быть улыбки, словно в живых, однако они улыбались!

– Не смущайтесь тем, что не узнали меня, – сказал архиепископ, подняв костлявую руку и проведя ладонью по подбородку. – Понимаю: на собственные портреты я совсем не похож. Как видите, лишился бороды… и здорово похудел вдобавок.

Определенно, в его неживых глазах искрилась улыбка!

Андуин оставил попытки держаться, как надлежит королю. «Мы, прежде всего, жрецы», – сказал этот неупокоенный… Воспользовавшись возможностью хотя бы на время сложить с плеч груз королевской власти, Андуин облегченно вздохнул, улыбнулся и поклонился.