— Честно говоря, мы бы даже не заметили, что хлеба и арахисового масла не хватает, если бы не

осталась записка,— продолжает Чак, отвлекая моё внимание от записки.

Я кладу её в задний карман, не желая отдавать записку обратно Чаку.

— Я прослежу за этим, — говорю я ему, не очень беспокоясь о краже еды. Меня беспокоит другое.

То, кому это понадобилось. Мы живём в небольшом городке и у нас не так много бездомных людей в

округе. Так же в городе нет приюта, куда бы они могли обратиться. Возможно, есть одна из городских

церквей, которая помогает им, но я не уверен.

Я киваю Чаку и ухожу к комнате своей мамы.

— Я подал заявку в академию, — бросает Чак, и я, остановившись, оглядываюсь на него через

плечо.

Академия определённо пойдёт ему на пользу. Я знаю, что Чак горит желанием служить в полиции, и

академия сможет показать ему, во что он ввязывается. Если это то, что он действительно хочет, то он

добьётся своего.

— Это очень хорошо, Чак. Держи меня в курсе.

— Да, сэр, — улыбается он мне.

Я ещё раз киваю головой и иду к маме. Подойдя к двери в её комнату, я стучу два раза и берусь за

дверную ручку. Чёрт, как всегда дверь не заперта. Бормоча проклятия, я вхожу в комнату.

— Даже не начинай, Коул, — говорит моя мама, едва я успеваю сделать шаг за порог. Мы всегда с

ней спорим на тему открытой двери. Мама считает, что это безопасно, потому что в доме есть охрана. Я

это понимаю, но просто ненавижу, когда входные двери не заперты.

— Она была заперта, когда я была в постели, но я уже выходила за газетами и не заперла её обратно,

— пожимает она плечами. — Кроме того, кто-то может захотеть присоединиться ко мне на завтрак.

Запах только что приготовленного печенья окружает меня, заставляя заурчать желудок, напоминая

мне, что я ещё сегодня не завтракал. Обычно я не ем рано, ну разве что иногда могу сделать тост. Это всё

что я могу приготовить, не спалив при этом дом. В основном же я останавливаюсь у закусочной по пути

на работу.

— Кофе? — предлагает мне мама, смотря на меня через плечо, стоя у плиты. Она явно собралась

что-то приготовить. Наверное, миллион всего, впрочем, как и всегда.

Я подхожу к ней и, наклонившись, целую в щеку.

— Доброе утро, Ма, — говорю я ей, прежде чем подойти к кофейнику и налить себе чашку. Я кладу

банку её любимого печенья в шкаф, затем прислонившись к барной стойке, смотрю, как она готовит.

Сколько себя помню, мама всегда любила быть на кухне. Это было её самое любимое место. Не важно, что мы жили с ней вдвоём. Она всегда готовила столько, что можно было бы накормить армию. Вот и

сейчас она не изменяет своему правилу. Я уверен, что скоро в её квартиру начнут приходить люди на

завтрак.

— Я бы хотела заранее знать, что ты придёшь сегодня, но ты ведь никогда не предупреждаешь меня,

— немного раздражённо сетует мама и достает из духовки противень с печеньем.

Я хватаю одно и кусаю лишь бы занять рот и не отвечать. Я не хочу говорить ей истинную причину, по которой я никогда не предупреждаю её что приеду. Всякий раз, когда здешние дамы узнают, что я

приеду, их дочери и внучки словно выползают из-за кустов, и я чувствую себя куском мяса, на которое

ведется охота.

Я стискиваю зубы, думая об этом. Дело не в том, что я не хочу, чтобы рядом со мной в моей жизни

была женщина, просто я еще не встретил такую. Плюс ко всему я живу в маленьком городке. Поэтому я

не хочу потом сталкиваться с кем-то, с кем я встречался, но у нас ничего не вышло. Или что еще хуже, однажды я найду женщину и сделаю её своей женой, а ей придётся столкнуться с женщинами, с которыми

я встречался.

Так что пока единственная женщина в моей жизни это – мама.

— Я действительно думаю, что вы со Сьюзи были бы милой парой. Даже милее младенцев, —

мечтательно говорит она, повернувшись ко мне. Мама заправляет прядь своих коротких седых волос за

ухо и, глядя на меня, улыбается. Я же засовываю ещё больше печенья себе в рот. Вздохнув, она

закатывает глаза и, повернувшись обратно к плите, берет яйца и разбивает их в миску. — Коул, ты

никогда не приводил ко мне свою женщину для знакомства, — вздыхает вновь она.