Дааааа! Власть над ее телом у него была в руках! Еще какая власть.

Пялить ее на себя. Драть. Чтобы орала от кайфа.

Не обращая внимания, что его самого огнем заливает, выжигает мозги, а тело звенит от дикого напряжения. Сдержать себя зубами, пока она кончает, выпить глазами ее всю до капли.

Чтобы потом спросить, нещадно задавливая в себе неутоленное желание:

– Ну то, Крис-ти-на? Как тебе ЭТО было?

Увидеть как открываются ее глаза, уловить мгновение, когда рассеивается пелена и во взгляде возникает понимание. И добавить, брезгливо оттопырив губу:

– А мне так себе. Я с тобой даже не кончил.

И засмеяться.

Чтобы поймать ее режущий надвое холодный взгляд. Там даже не ненависть, нет. Он просто не знал этому названия. Женщина одним движением отодвинулась на сидении и выглянула в окно. Быстро оправила волосы и юбку. Холодная, стальная, будто не она только что орала, закатывая глаза от страсти.

– Останови машину.

Обратилась даже не к нему, к водителю! И тот послушно остановился, как будто это она его хозяйка. По чистой случайности, прямо напротив входа в метро. Женщина, еще раз провела рукой по волосам, пригладила юбку, вышла и ушла.

***

Мертвая, звенящая тишина повисла в салоне.

Первый порыв был - за ней. Подавил порыв железной рукой, задушил в зародыше. Она все равно уже исчезла в метро.

А у него колом. Разорвет сейчас. И почему-то сводит сердце и что-то разъедающе-горячее разливается в том месте груди, где у других живет душа.

Нет у него души, нету, бл***!

Скользнул рукой по телу и только сейчас заметил водителя.

– Что вылупился?
– взметнулась ярость.
– Гони домой!

Дело сделано.

Сделано, да?!

глава 24

В метро Кристина неслась, не замечая ничего вокруг. По счастливой случайности не столкнулась ни с кем и никого не сшибла. И только оказавшись внутри, немного пришла в себя.

Надо было понять, где находится и куда ей двигаться дальше.

Огляделась вокруг, прочитала название станции, нашла взглядом схему. А в глазах рябит, грудь ходуном ходит и руки дрожат. Откат начался. Позорный, жестокий откат. Ее же сейчас просто прорвет рыданиями.

Опустила голову и затихла, положив руку на грудь. Успокоиться надо. Сейчас...

Нет!

Думать нельзя, пусть холодная пустота в голове не отпускает, затопит сердце и душу! Иначе ей не удержать лицо, ее просто не станет. Белая сволочь с бесцветными глазами сотрет, уничтожит.

Плевать, что гнет к земле. Она выпрямилась и пошла дальше.

Налево, направо?

Какая разница? Ей надо было втиснуться в вагон и просто ехать, не важно, куда. Втиснулась и простояла, уткнувшись носом с стекло у входных дверей.

– Осторожно, двери закрываются.

Какое-то время двери открывались и закрывались напротив, потом все сменилось, и платформа была уже с ее стороны, потом снова. И так не один раз.

Кристина худенькая, если прижаться поближе к стеночке и спинке сидения, она занимала очень мало места. И все равно, спешившие люди, вливаясь в вагон потоком, проходили мимо и толкали ее, иногда очень ощутимо толкали. Но это было хорошо, каждый тычок кстати.

Просто ехать и ехать по кольцу. В толпе людей, где тебя никто знает, и ты никому не интересна, это самое то. Единственное спасение, мертвая река. Пока не выгорит все, не выветрятся из души разрывающие ее чувства.

Люди тратят огромные деньги на психотерапевтов и на психологов. Кому это надо, зачем? Достаточно просто некоторое время побыть среди таких сотен же точно людей с пустыми взглядами и мрачными лицами, чтобы понять, твое горе рядовое, обычное.

Реабилитация личности путем интегрирования в общую человеческую массу. В этой плотной людской массе горе каждого незримо делится и размазывается на всех. Нивелируется. Надо просто отдать свое, пропустить часть чужого через себя и растворить в эфире.

Где-то остановке на пятнадцатой Кристина это поняла.

Еще через несколько остановок она вдруг неожиданно для себя поняла, что она энергетический вампир, только наоборот. Потому что ей действительно полегчало, отчаяние и чувство поражения притупилось. А в мозгу неожиданно стали рождаться очень умные философские мысли.

Это все можно пережить.

Изнасилование... Было, да. Но...

Кристина повела плечами, поежилась. Никогда она не станет заявлять об этом и никому не расскажет. Она - никому.