– Здор'oво, дядя, – приветствовал его Максим, – не торопись. Деньги нужны?

– Нужны, – водила проявил редкую для людей его возраста и образа жизни сообразительность и сговорчивость.

– У тебя бак полный? – спросил Максим, и краснолицый сначала закивал радостно, потом сообразил, зашепелявил в ответ:

– Нет пока, только выехал, да пропуск дома забыл, возвращаться пришлось. Часа через полтора, не раньше. Пока туда, пока пробки, пока залью… Нет, раньше не получится. Куда подъехать-то?

– А сюда и подъезжай, я подойду, – распорядился Максим и отошел от машины. Она завелась со второй попытки, осадила назад и покатила по раздолбанной колее между домов. И вернулась, но ждать пришлось дольше, чем предполагал водитель, и Максим успел основательно замерзнуть. Он уже решил, что водила передумал, и прокручивал в голове другие способы дезинсекции, когда рычащее двигателем корыто показалось из-за угла дома.

– Ну, куда? – проорал через опущенное стекло водитель.

– За мной давай, – и Максим зашагал вперед. И думал на ходу, не придется ли все делать самому – уж больно ненадежным на первый взгляд показался ему алчный красномордый водитель. К бараку подобрались с торцевой, «слепой» стены. У дверей подъездов и рядом – никого, но доносятся отзвуки дерганой лязгающей музыки, и чьи-то голоса подпевают в такт.

– Поют, сволочи, сейчас допоетесь, – проворчал водила. Максим опасался зря – мужик сразу догадался что к чему и инициативу нанимателя одобрял и поддерживал. Закрывавший окно подвала металлический лист оторвали быстро. Но мужик улегся на живот, вполз до половины в отверстие и сразу вывинтился наружу.

– Не, не пойдет. У меня тут всего пять кубов, не хватит, – забраковал он первоначальную идею Максима. И завертел головой, подыскивая новую цель.

Время уходило стремительно, ждать дольше нельзя, скоро крысы потянутся обратно в нору. И так уже две или три из них побежали мимо, но пока ничего не заподозрили. Максим рванул к подъездам, остановился перед первым и проорал водиле:

– Сюда давай, быстро! – а сам позаимствованной из кабины машины монтировкой расколотил чудом уцелевшее с незапамятных времен стекло в окне первого этажа. Осколки рухнули вниз по стене, закрывавший изнутри окно лист фанеры упал куда-то внутрь. За спиной рыкнул двигатель, и Максим успел убраться в сторону – синяя ассенизаторская бочка подъехала к бараку почти вплотную. Водитель выскочил из машины, отцепил закрепленный на боку шланг, перекинул его в окно. И повернул вентиль. Потоки нечистот полились из бочки в комнату, хлюпая и чавкая, дерьмо растекалось по дому. Первые тридцать или сорок секунд не происходило ничего – только гудел насос, откачивая содержимое синей емкости, и стучал двигатель. Потом пополз запах – густой, плотный и основательный. Он быстро перебил вонь от окружавшей дом помойки, утвердился здесь всерьез и надолго. А потом началось бегство постояльцев – они, в чем придется, выскакивали из подъездов, толкались в дверях, лезли через окна, орали, визжали. В руках они волокли узлы, коробки, ящики, чье-то вонючее барахло летело из окон на снег. Кто-то выпрыгнул со второго этажа, вскочил на ноги и рванул прочь, кто-то, наоборот, кинулся к машине. Но быстро передумал вступать в прения – монтировка в руках водилы и полученный хороший удар в грудь от Максима остудили пыл переговорщика. Музыка давно оборвалась или ее заглушили крики, вой и ругань – Максиму было все равно. Он наблюдал отстраненно за покидающими дом гастарбайтерами и слушал вполуха речь водителя «бочки»:

– У меня там все свежее, только сегодня септики откачивали. Свиное там, коровье, куриное – на огород бы. Я сначала так и подумал, что тебе…

– Картошку удобрять? – перебил его Максим и спросил тут же: – А откуда дровишки – свиньи, коровы, в смысле? Тут что – скотину держат?

– Не, не здесь, не в городе, – помотал головой водитель, – километрах в десяти отсюда. Там хозяйство фермерское, то ли матери мэра нашего принадлежит, то ли жене – черт их всех разберет. Но там у них все как надо, как раньше, в колхозе. Чтобы дояркой работать – очередь по триста человек на место.

– Ладно врать-то, – осадил мужика Максим, но тот яростно замотал головой:

– Говорю тебе – триста, значит, триста. И очереди год или больше ждать надо, люди, кто туда попал, увольняться не спешат, вцепились в места, как клещи.

– Им там что – медом намазано? – Максим лениво отпихнул от шланга очередного ретивого гостя с юга.

– Еще как намазано! У них там зарплаты по две тыщи долларов! У рабочих! У кого дети – сад бесплатный, там же, на территории. И жилье даром – живи, пока работаешь, и квартплаты нет. И премии, и отпускные, и на рождение ребенка денег дают! И на свадьбу! – завистливо перечислял мужик все привилегии сотрудников удивительного сельхозпредприятия.

– Врешь, – не поверил Максим, – быть того не может. Ты сам лично хоть одного человека оттуда видел, с ним разговаривал?

– Нет, – осекся водитель, – ни разу. Только когда септики откачивать заезжаю. Там будка на воротах, в ней охранник. Он пропуск смотрит, шлагбаум поднимает. Но близко не подходит, только рукой показывает – проезжай. А на территории – никого, зато чисто.

Пропуск, ворота, молчаливый охранник в будке – ничего себе фермеры сегодня пошли! Что ж они там разводят, помимо стандартного набора скотины, – шиншилл, крокодилов? Хотя нет, от крокодилов столько добра не накачаешь, и шиншиллы тоже маленькие, как морские свинки… Если только от слонов.

Но об особенностях местного сельского хозяйства пришлось забыть – содержимое бочки иссякло. Мужичок резво свернул шланг, забросил его на борт, подошел к Максиму.

– Все равно все зря, – пробурчал он, пересчитывая деньги.

Да, зря. Эта свора уже сегодня найдет себе пристанище в другом месте. С законами природы не поспоришь – где-то убыло, где-то прибыло. Но хоть первое время будут потише, попрячутся по норам. Зато здесь теперь чисто, относительно, правда. Дом превратился в общественный сортир, и зайти внутрь в ближайшие месяцы вряд ли кто-то отважится. А Маша сможет спокойно ходить в школу, гулять с подружками. И не только она. Плохо только одно – Максима и водителя ассенизаторской машины наверняка кто-то запомнил в лицо и может опознать при случае. Но с мужика взятки гладки – отоврется, если что. Да никто и не спросит – гастарбайтеров по документам здесь нет, они тени бесплотные, а не люди, жаловаться не пойдут.