– Ты ж говорила, что до старости я доживу. – Волков сел рядом.-Ты в шаре видела.

– Может и доживёте, я видела такое,– она кивнула,– так то раньше было, что теперь будет, я не знаю, знаю только, что поп к вам придёт сейчас.

– Что за поп ещё?– Спросил Волков.

– Дурной поп, похабный, не берите его с собой. Меня возьмите, если я с вами буду, то тогда и вернётесь вы.

Она первый раз за весь разговор взглянула на него:

– Без меня пропадёте вы там.

– Забудь,– кавалер даже чуть посмеялся,– не поедешь ты в чумной город, ишь, хитрюга, придумал: Сгину, значит без неё.– Он наклонился к ней,– Я ваши бабьи хитрости насквозь вижу. Не дури меня.

А девочка смотрела на него без тени улыбки на лице:

– Сгинете, не знаю как, но пропадёте там без вести.

Он хотел ответить, ей было, хотел, что то строгое сказать, осадить наглую, да не успел, дверь отворилась, и показался Ёган и произнёс:

– Господин, вас какой-то поп, желает видеть.

– Что ещё за поп?– Удивился Волков.

– Да так себе поп, драный какой-то,– отвечал Ёган.

Он взглянул на Агнес, а та даже не смотрела в его сторону, продолжала теребить ленту, как будто всё это её не касалось. Сидела на кровати холодная, бесстрастная, бледна, неприятная. И улыбочка мерзкая на губах. Насмешка, а не улыбка.

Её мышиное лицо было абсолютно спокойно, она была уверена, что кавалеру некуда деваться, он возьмёт её с собой, а тот видел её уверенность, и в нём просыпалось его родное, столько раз ставившее его на край гибели, упрямство.

– Тут останешься, – твёрдо сказал он тоном, не допускающим возражений,– будешь ждать меня. Ребёнка, да ещё и бабу в мор не возьму. Молится за меня будешь тут.

– Да как так то?– воскликнула Агнес возмущённо, от её спокойствия не осталось и следа.– Я ж…

– В покои свои иди.– Всё тем же тоном закончил кавалер.

Волков развернул роскошный свиток с алой лентой и сургучной печатью, стал читать. Читал – удивлялся. Поглядывал на отца Симеона. Ёган, как всегда точно, нашёл ему описание. Поп действительно имел вид то ли недавно битого, толи собаками драного, человека. Ссадины и синяки были уже стары, а вот сам священник был не стар и на вид крепок, а сутана его была многократно штопана и оттого крива. Кавалер дочитал письмо до конца, и по привычке своей начал читать сначала. Отец Семион терпеливо ждал. Наконец кавалер отложил свиток и спросил отца Семиона:

– Знаешь куда я иду?

Он решил говорить ему «ты», что бы у попа, не было ни каких сомнений кто тут будет главный.

–В Фёренбург, – смиренно говорил поп,– спасать мощи.

– Там чума.– Напомнил кавалер.

– То всем известно.

– Что ты такого натворил, что тебя со мной отправляют? – Кавалер усмехнулся.– Доброго попа со мной бы не отправили.

– Тяжки грехи мои, и в смирении несу я кару свою. Велено с рыцарем Фолькофом в мор идти – пойду в мор, велено будет в огонь идти – пойду в огонь. На всё воля Божья. Сделаю, как велели.

– Кто тебе велел? И что тебе велели?– Спросил Волков, который, помня слова Агнес не очень-то был рад этому человеку.

– Велел мне к вам явиться прелат отец Иеремия. Он же велел вселять в сердца людей ваших огонь Божеский.– Отвечал отец Симеон, не добавляя к тому, что и канцлер отец Родерик, тоже дал ему наставления. И о тех наставлениях кавалеру знать не должно было.

– И что это за прелат, зачем ему это? – Продолжал интересоваться кавалер.

– Он глава капитула дисциплинариев, отец известный чистотой нравов и силой веры. Патриарх и пример всем живущим. – Со смирением говорил поп, закатывая глаза в потолок.

«Мошенник,– сделал о попе вывод Волков,– прислали, что бы следить. Боятся, что много себе возьму, коли дело удастся, а коли не удастся, и сгинем там, то такого попа и не жалко будет. Права была Агнес, гнать бы его, да на письме подпись самого архиепископа стоит, да с печатью. Попробуй погони».

– Если монсеньор архиепископ просит тебя взять – возьму, когда выходим не знаю, людей ещё нет у меня. Жить будешь на конюшне, в покоях места тебе нет, столоваться с людьми моими будешь.

– Многого мне не нужно,– смиренно говорил поп,– поницентию, епитимью возложил на меня прелат, хлеб и вода для удержания души в теле, и не более.

«Ну да, такую морду и плечи на хлебе и воде ты не отъел бы, пожрать, либо, не дурак»,– думал кавалер, разглядывая попа. Потом сказал, – Ступай, найди брата Ипполита, помогать ему будешь.

Отец Симеон поклонился и пошёл искать брата Ипполита.

Пока кавалер говорил с попом, Рудермаер и Пилески ждали своей очереди. Они пришли просить денег на уборку участка и покупку материалов. Кавалер позвал Сыча:

– Вот этот рыжий Яков Рудермаер,– сказал Волков,– мастер оружейник.