В рюкзачке я нашла пледик — мягкий, легкий и очень теплый. Неор натаскал лапника на нас обоих и улегся спиной ко мне. Я, продолжая не обращать на него внимания, укрылась одеялкой и уснула почти сразу. Снилось мне много всего, очень перемешано, настолько сумбурно, что рассказать, что именно я не смогу и по сей день.

Наутро голова трещала, но вроде как знания действительно появились. Теперь в голове крутилось очень много новых для меня знаний, и их надлежало сортировать и воспринимать. Мне необходима была медитация, но как сообщить об этом Неору я не представляла. Однако, оказалось, что утро начинается у нас в очень разное время: когда я проснулась, Неор глубоко спал и не планировал просыпаться. Так что я подбросила дров в костер, выпила воды и села медитировать.

Приняла позу, как научилась на йоге, расслабилась и стала по одной вылавливать все мельтешащие в голове мысли. Часа через три в голове прояснилось, понимание окружающего мира понемногу стало приходить. Не буду описывать все подробности — необходимое расскажу по ходу.

К моменту, когда я закончила, Неор начал просыпаться. Я изобразила завтрак из хлеба, вкуснейшего в моей жизни сыра и овощей. Мне было очень вкусно, как Неору не знаю. Солнце давно взошло и припекало, когда мы, по-прежнему молча, двинулись в путь.

Этот день ничем от предыдущего не отличался — мы молча шли, я тренировалась (правда, благодаря обретенным знаниям, знала что делала), вокруг был лес и некоторое количество полей. День прошел продуктивнее предыдущего — я уже могла быстро переключаться в разные типы зрения.

Тот, что осмысленно получился у меня первым зовется местными целительским и позволяет в упрощенном виде понять что не так с организмом. Считается, что на него способны только лучшие и сильнейшие целители, но о том, что сил во мне немерено я уже знала. Существовал так же «внутренний» тип зрения — он позволял рассмотреть ближайшее пространство, так же, как у меня получилось с роконом. Еще есть «тонкое» зрение — оно позволяет видеть бесплотное и нематериальное, так как получилось с нимфой; для него не нужна концентрация — это дар.

То, что мне удалось материализовать мысли — акция можно сказать одноразовая. У этого мероприятия есть лимит, только я не поняла пока какой и как оно действует. Но, насколько я поняла, гипотетически я смогу так еще. По ходу разберусь.

К концу дня мы нашли место стоянки и улеглись спать. Ритуал был таким же, как и в прошлый раз. Утром я проснулась от настойчивого сопения мне в ухо. Я уже начала сомневаться в умственных способностях Неора, когда поняла, что у сопелки есть обильное количество шерсти. Я резко распахнула глаза и увидела щенка. Точь в точь — кавказская овчарка. Крупный, очень пушистый, умильный, с умными глазками, он смотрел на меня и очень громко сопел. Я, не задумываясь о последствиях, схватила эту прелесть в объятия и начала тискать, приговаривая «Милота ты ж моя! Кто у нас самый милый щенок? Кто?». «Милота» охотно отвечала на мое восторженное щебетание поскуливанием, полизыванием и еще более громким сопением. Беспрецедентную акцию «Затискай зверюшку до смерти» прервал всхлип со стороны Неора. Мы с милотой подозрительно повернули головы и обнаружили ревва, который смеялся и вытирал слезы. Теперь, когда мы оба на него смотрели, он уже не скрывался и тихонько подвывал.

— Ну и что тебя развеселило? — Раздраженно уточнила я, минуты через полторы не меняющейся картинки по ту сторону пепелища.

— Ты… Ха-ха-ха… Ой, не могу… Хи-хи-хи… Щенок… А-ха-ха-ха… — Продолжал упиваться он.

— Ну давай уже, разродись. — Раздражение нарастало.

— Милота… Хи-хи-хи… — Еще через минуту скулежа Неор стал, наконец, серьезным, и посмотрел на меня, — Это не «щенок», хотя и похож. Это вертеск.

Память послушно подсказала о том, что это за звери. Не поняла, что его не устроило, потому что вертески — это собаки, которые родились в определенных условиях. Они очень умные, выбирают себе хозяев самостоятельно и в раннем возрасте. Если не успевают сделать этого до полутора лет, то вскоре умирают от одиночества. И да, это кавказские овчарки, только намного крупнее — взрослые достигают размеров теленка. У них масса способностей и бонусов, например, они способны исчезать из видимого человеку спектра и следить, или могут найти хозяина на любом расстоянии. Способны отдать хозяину часть собственных сил и жизни, но обычно, после их смерти и хозяева особо не задерживаются. Так что вертеск — приобретение пожизненное. Причем, чаще всего, к женщинам попадают девочки, к мужчинам соответственно.

Но я была не «чаще всего», видимо, потому что моя милота определенно грозила вырасти Мужчиной (с большой буквы). Как назвать его я не представляла, поэтому временно он оставался Милотой.

— Мы продолжил молчать? — Поинтересовалась я четверть часа спустя, когда мы все уложили и вышли на тракт.

— Да не знаю я, о чем говорить с такими как ты, — смущенно ответили мне.

— Лучше скажи, что с рыжими, потому что если нет — я тебе ноги узлом завяжу. — Мрачно порекомендовала я.

— Ну откуда мне знать, о чем с людьми говорить?! — Патетически воскликнул Неор.

Мы с Милотой переглянулись и синхронно кинулись на огромного ревва. Ревв подставы не ожидал и упал, а мы копошились сверху. Я выясняла, боятся ли реввы щекотки. Боятся. Очень. Неор пытался меня спихнуть, ржал, хихикал, просто смеялся, снова пытался спихнуть. Стоило ему избавиться от меня, как мою миссию продолжил Милота. В общем, минут десять мы барахтались в дорожной пыли. Потом всем надоело, а я обрадовалась новым знаниям, которых не было ни у кого.

— Что с тобой случилось, Неор? — Через пол часа спросила я. — Я нашла тебя почти мертвого в канаве. — На меня посмотрели с укором. — Да плевала я на приличия. Если бы не я — ты был бы мертв. Зачем ты запаялся в доспех? Зачем вообще ревву утяжеленный доспех?

— Хелена, я не уверен, что могу тебе об этом рассказать. Я доберусь до кого-нибудь из наших и тогда, возможно, все расскажу. Хорошо? — И посмотрел на меня. Умоляюще так.

— Ладно. — Я не хотела уступать, но умом понимала, что это не мое, по большому счету, дело. — Тогда возрадуйся — вот он, город. Наверняка кто-то там найдется.

Город действительно показался. И даже отсюда он выглядел крупным.

— А вы не так уж от нас отличаетесь в общении, — через час сообщил мне Неор.