Сегодня опять стало модно рассуждать о случайности. Старая доктрина, согласно которой не все, что мы не понимаем, логически объяснимо, вновь актуальна. Незнакомое лицо с веселыми глазами, мелькнувшее вчера в толпе, внезапно сегодня оказывается вашим визави на маленьком застолье. Что это – случай, везение, счастливое совпадение обстоятельств, судьба, предзнаменование? Где остается наше свободное волеизъявление, если все регулируется случаем? Неужели мы не можем повлиять на обстоятельства, руководствуясь своими желаниями и превращая их в действие? Многие считают, что это время еще не пришло.

Еще в 30-е годы ХХ века В. Гейзенберг пришел к революционному переосмыслению случая как фактора нашей эволюционной жизнедеятельности. При исследовании волн и частиц физики пришли к выводу, что и те и другие могут обладать характеристиками как одних, так и других, в зависимости от случайности их наблюдения. Гейзенберг и Шредингер в рамках квантовой физики подошли к границам применения своей идеи возникновения нашего мироздания и придали случаю научную значимость. Слава Богу, наш мир не машина и не мотор, а все еще непознанная тайна. Известный современный физик Цайлингер, привыкший сложные вещи объяснять каламбурами и афоризмами, как-то сказал: «Физика – это как стакан: тот, кто выпил глоток, становится атеистом, а того, кто выпивает весь стакан, на дне ожидает Бог».

Уже давно произошло разделение того, что принадлежит науке, а что – религии. Над таким разделением посмеивался еще Эйнштейн, этим серьезно занимался и Стивен Хокинг, оставлявший за собой и за человеческим рассудком право на познание «Божественного плана».

Прошло немало лет, и теория Хокинга стала только одной из нескольких, а в космологии уже привыкают к более новому понятию – сосуществованию множества вселенных и галактик. Мало того, сосуществование таких галактик происходит в одном временном пространстве. Сложность представления и абстрактность мышления, применяемая при данной интерпретации нашей Вселенной, уже подводит обывателя к пределу использования доступных всем общих понятий, теряющих свою однозначность по мере нашего внедрения в пробелы науки, все больше уступающим место математическим формулировкам.

Эйнштейн говорил, что применение математики с ее многочисленными уравнениями и неизвестными приносит только кажущуюся пользу. «Математика хороша и прекрасна, но природа водит нас за нос. Впрочем, в этом есть что-то забавное», – добавлял ученый. В 1918 году он пишет в Цюрих своему остроумному партнеру, блестящему математику Веймо: «Можно ли в самом деле обвинить Господа Бога в непоследовательности за то, что он упустил найденную Вами возможность сделать физический мир гармоничным… Но поскольку Господь Бог еще до развития теоретической физики заметил, что Он не может подладиться к суждениям целого света, Он делает то, что ему заблагорассудится».

Г. Гейне как-то сказал: «Оставим небо ангелам и воробьям». То, что мы не можем осознать и понять, оставим религии. Такой ход, очевидно, не вызовет никакого сопротивления со стороны ученых.

Сможем ли мы посредством нашего воображения, непрерывно подкрепляемого новыми научными открытиями, представить и осознать все своеобразие и многообразие окружающего нас мира? Сможем ли мы когда-нибудь прослушать партитуру собственной жизни, пытаясь расшифровать ее информацию, поставив перед нотным станом нашей жизни скрипичный ключ? Сможем ли дослушать ее до конца и получим ли соответствующий сигнал о приближении смерти, о чем мечтал Эйнштейн, желавший за три часа быть оповещенным о ней, чтобы привести в порядок бумаги и потом пойти спокойно умирать. Или обычный красный кирпич, словно железный кулак Жухрая из книги Н. Островского, описав дугу, опустится, но уже не на голову конвоира, а на нашу собственную – абсолютно неожиданно, и прекратит звучание прекрасной музыки жизненной реальности. Или мы еще не готовы распознавать эти предупреждения, не прибегая к помощи врачей и статистиков?

Точно так же, как в увертюре музыкального произведения звучат еще скрытые, почти неуловимые трагические звуки финала, так и самые малые неточности, изначально заложенные Судьбой, Случаем, Богом или какими-то метафизическими законами, закрученными в спираль ДНК, несмотря на все старания дирижера-жизни, уже не смогут быть исправлены звучанием оркестра. Они исчезнут только с написанием новой партитуры. А возникшая новая жизненная реальность поспешит заявить о себе, посылая нам через органы чувств очередной каскад информации, в котором будет отведено немаловажное место загадочной цифре «40».

Бывший президент Академии наук СССР академик Келдыш в свое время сказал: «В мире все связано одними невидимыми нитями». В этом Келдыш был не оригинален: еще пару десятилетий до него известный атомщик Нильс Бор высказывал подобное предположение в своей атомарной интерпретации: «Две частицы, даже если они удалены на огромное расстояние, представляют одну систему – т. е. они неразделимы. Но ошибочно полагать, что весь мир представляет собой единое, огромное и неделимое целое. Этому нет экспериментального доказательства – это продукт фантазии человека, надеющегося после ухода в другой мир быть там хорошо принятым. Нельзя внутри физики выстраивать конструкции, не подтвержденные экспериментально,

а представление о едином мире относится именно к таким конструкциям». Тем не менее великий Эйнштейн считал, что именно эти связи объединяются и подчиняются универсальной, всеобъемлющей, единой теории общих закономерностей. В его представлении о такой объединяющей теории не оставалось места случайности и неопределенности.

Последователь и популяризатор теории относительности Эйнштейна, известный ученый современности Стивен Хокинг был более оптимистичен, оценивая шансы на открытие такого единого закона в ближайшие 20 лет как 50:50. «Даже если это нам не удастся, ничего существенно не изменится, – добавлял он. – Важно и необходимо принять, что существует система законов, полностью определяющая эволюционное развитие Вселенной с самого начала. Эти законы могут быть предписаны Богом или кем-то другим, кто, не вмешиваясь в судьбу Вселенной, дает нам возможность жить и работать свободно и без ограничений».