– Ты нам лекцию не читай, – заявил Махан. – Слушай, а что за погремуха у тебя такая – Белый? Ты же вроде Кулешов или как?

– Потому что наколок у меня нет, – объяснил тот.

– А что так?

– Не люблю их. Да и ситуации бывают всякие. Иной раз эта живопись на видных местах делу мешает. Мама в детстве учила: не делай, сынок, наколки, хорошие люди этим не занимаются… – Белый издал короткий смешок. – Решился, Махан? Будем общаться с паханом или кто там у вас мазу держит?

– Сыч не блатной, – подал голос из проема Карась.

Махан вздрогнул, недовольно стрельнул глазами.

– Ладно, потерпим. – Белый пожал плечами. – Нам без разницы, Махан, блатной он или дирижер симфонического оркестра. Фигура дельная, судя по делам. Наши люди перетереть с Сычом хотят.

– А он фигура не публичная, – сказал Карась.

Белый поморщился.

– Несерьезный базар. – Он сделал вид, что собирается встать. – Спасибочки за угощение, гостеприимство, за то, что не выкинули в ночь глухую. Жаль затраченного времени. Но ничего, передам своим, что мурманские задирают планку, не готовы пока общаться на равных…

– Сядь, Белый! – Махан беспокойно шевельнулся. – А ты, Карась, пасть закрой и не трынди. Давай конкретику, Белый. Твои намеки, недомолвки – тоже, знаешь ли, не бальзам. Что по кассе? Выгорит дело – вместе отправимся к Сычу, пусть решает, стоит ли нам входить в ваш «союз нерушимый». Но сам пойми, Карась дело говорил. Сыч фигура не публичная, из тени не выходит. Не поверишь, про него только трое в курсе. Даже Карась ни хрена не знает, кроме того, что он далек от блатного мира…

– Триста тысяч советских рублей в новеньких купюрах – нормальный резон? – перебил его Белый.

Карась присвистнул, оторвался от косяка и вынул руки из карманов.

– Откуда такие сокровища, Белый? – спросил не менее впечатленный Махан. – И не где-нибудь, а в моем родном городе? Ты ничего не попутал?

– Это не твой родной город, Махан, – отрезал Белый, – Мурману тридцати лет нет, а тебе далеко за сорок. И запомни на будущее, Махан, – мы никогда ничего не путаем. Зарплата за июль судоремонтного завода – вернее, не всего, а трех основных цехов. Остальным подвезут через три дня. Завтра будут раздавать – полтысячи голодных ртов, как-никак. Ну, если, конечно…

– Охренеть! – заявил Карась. – Вот это деньги!

– Скажи, Белый, как так вышло? Почему вы знаете про деньги, а мы – ни сном ни духом? – спросил Махан. – А вроде первые должны…

– Так уж вышло. – Белый усмехнулся. – Да не менжуйся, Махан, все чисто. Инкассаторы в два часа ночи повезут зарплату из банка на Свердлова в заводскую кассу. Обычная практика. Они всегда так делают, чтобы избавиться от лишнего риска. Приличные люди по ночам же спят, верно? В банке море охраны, на заводе тоже. Единственный шанс откупорить эту кубышку – в пути. Машина железными листами обшита, пара лимонок вскроют ее, как консервную банку. Внутри двое ментов с автоматами, еще один в кабине, четвертый – шофер. Сразу предупреждаю, его не мочить, это наш человек. Остальных – ради бога.

– Вот оно что. Вы своего человечка на работу в наш город отправили.

– Ага, внедряемся потихоньку. Прости, Махан, без обид. Так получилось. Грешно было не использовать оказию. Маршрут известен. Машина ходит так дважды в месяц. Свердлова – Северная – Портовый вал – крыльцо Госбанка. Где-то в два пятнадцать менты выедут на пустырь за Ситцевым овражком, где их и можно красиво сделать. Там ночью ни людей, ни машин. Проезд узкий, бросим пару булыжников на дорогу – остановятся как миленькие. Что вы теряете, Махан? Для такого дела хватит и четверых. Риск – согласен, но деньги верные и в таком количестве!..

– Красиво говоришь, Белый, – проворчал Махан, исподлобья созерцая собеседника, лицо которого практически не менялось. – Но скажи мне вот такую вещь. Допустим, все срастется, и что тогда? Всей братвой валить из района? Менты начнут шерстить местных, рано или поздно выйдут на след, потянут ниточку. Думаешь, они не знают про нас? Вам хорошо, дело сделал и свалил в свой Архангельск, а нам куда? Тут, конечно, не Сочи, но жить можно, особенно без конвоя. В нашей стране есть места гораздо хуже. Ты должен знать…

– Одно я точно знаю, – заявил Белый, – учреждение Дальлага под номером тридцать два – четырнадцать. Ветра постоянно, охрана – бешеные псы, кормят мерзостью. Леса там такие, что и за век не вырубить. Крайне не рекомендую, парни.

– На Дальнем Востоке отбывал? – спросил Карась.

– Было дело по нежным годам, – подтвердил Белый. – Угодил туда за попытку убийства сторожа в продмаге. Много не дали – не политический же, а все равно хватило. С тех пор осторожничаю, не блатую, берусь лишь за верные дела. А наше, повторяю, такое и есть. Халява в гости катит, чуешь, Махан? Вы просто берете бабки, а потом, уж будь добр, сведи меня с Сычом. Да не через неделю или, скажем, месяц, а уже сегодня, на крайняк завтра.