Шейла как раз закончила танцевать и легко скользила по кромке паркета в пепельно-сером вечернем платье. Красоту шеи подчеркивала красная бархатная ленточка, щеки разрумянились. Может, из-за того, что волосы были собраны в тугой пучок, или из-за алой помады, но теперь сходство было почти незаметным, разве что в глазах. Она была одна – никакого противного маркиза поблизости – и шла прямо к нему. Нет, это не наваждение. В своих мечтах днем Скотт забывал, какая она высокая и сильная. Он едва удержался, чтобы не подняться и не поклониться ей. Она его увидела и на этот раз не отвела взгляда. Зато он смутился и посмотрел на ее обручальное кольцо, которое из-за слишком большого камня выглядело ненастоящим.

Приблизившись к его столику, Шейла замедлила шаг. Смешно, но на мгновение Скотт испугался, что она развернется и упорхнет или, еще хуже, попросит перестать на нее пялиться. Вместо этого Шейла, будто в напоминание о первой встрече, чуть заметно улыбнулась и села за стол Марка Коннелли, тоже пустой, и приняла в точности такую позу, какая была у Скотта. Некоторое время они так и сидели рядом – два одиноких человека, наблюдающих за праздником.

Наконец Скотт повернулся к ней – и она сделала то же самое, словно мим. У братьев Маркс была такая старая сценка с воображаемым зеркалом.

Шейла улыбнулась, и Скотт невольно улыбнулся в ответ.

– Вы мне нравитесь, – сказал он, проверяя почву.

– А вы мне. – Английский акцент придавал ее словам несколько удивленную интонацию.

Карты были открыты, и Шейла снова повернулась к танцующим. Скотт все еще продолжал смотреть на нее, и тогда она спросила:

– Может, потанцуем? – Вопрос прозвучал серьезно, словно его задал ученый, предлагающий провести эксперимент.

– С удовольствием, но, боюсь, я уже обещал следующий танец подруге.

– По-видимому, очень близкой подруге.

– Слово есть слово.

– Благородно.

– Скорее, глупо, – сказал Скотт.

Дотти появилась уже с пустыми руками. Скотт извинился, и они присоединились к парам, направляясь к центру площадки.

– Вижу, ты кое с кем подружился, – заметила Дотти.

– Сегодня дружу со всеми.

– Друзья друзьям рознь. Кто она?

– Новый друг.

– Не забывай старых, – предостерегла Дотти, придвигаясь ближе. – Знаешь, как говорят? Друг познается…

Скотт был знаком с Дотти достаточно долго, чтобы понимать, когда она шутит, а когда нет, и сейчас сочувствовал ей. Почему его удивляло, что другие тоже бывают в отчаянии?

– Ты нужна Алану.

– Раз в месяц. Это для него как купание для кота. Не важно, хочет он меня или нет – закрывает глаза и притворяется.

– Мы все притворяемся.

– Из-за него я чувствую себя старой и толстой.

Скотт покачал головой.

– Давно это было.

– Не говори так.

– Но это правда.

– Она для тебя слишком молоденькая.

– Наверное.

– Ей от тебя нужны только деньги.

– У меня их нет! У меня вообще почти ничего нет.

– Ладно, – вздохнув, закончила Дотти. – Оставайся дураком.

– И останусь.

– Ты всегда западал на хорошенькое личико, правда, на собственное.

– А ты не завидуй.

– Я родилась завистливой, что поделать.

– Ты же знаешь, мне не очень-то везло в любви, – усмехнулся Скотт.

– Зато тебе повезло со мной.

– Повезло, – согласился он, не зная, как помягче сказать, что все было ошибкой, хотя он и сейчас думал о Дотти с нежностью.

Песня стала затихать, когда они еще слегка покачивались в такт, и завершилась печальным аккордом. Зажегся свет.

– Давай, бросайся в омут, – сказала Дотти, когда они уходили с площадки.

Музыканты отложили инструменты и освободили сцену вышедшему к микрофону президенту гильдии.

– Пожалуйста, займите места. С минуты на минуту мы начнем официальную часть.

– «С минуты на минуту!» – поморщился Скотт.

– Юрист, что с него взять, – вздохнула Дотти.

Неразбериха на площадке кончилась, все разошлись по местам, и только официанты с подносами в руках все еще сновали вдоль стен. Скотт боялся, что к тому времени, как они с Дотти вернутся к столу, Шейла исчезнет, однако она по-прежнему сидела на своем месте и, склонив голову, увлеченно разговаривала о чем-то с фееподобной Анитой Лус, раньше писавшей сценарии для Гриффита [53] . Напротив них расположился сам Коннелли, обсуждавший что-то со своим старым приятелем Джоном О’Харой [54] и чокнутым шурином Сида Пепом Уэстом [55] . И только сейчас Скотт понял, что Шейла пришла сюда не развлекаться. Она работала.