Стоило отправиться в Берлин ради того, чтобы разыскать человека, который мог оказаться непосредственным начальником Сталина в Охранке. Но в Берлине я узнал, что мой источник информации во время войны перебрался в церковь в Висбадене. Я поехал в Висбаден, и там мое расследование завершилось. На кладбище. Николай "Золотые очки" не задолго до этого умер, и вместе с ним оказались похороненными многочисленные тайны Охранки. Не стало и надежды отыскать кого-нибудь, кто действительно работал со Сталиным в период его деятельности в качестве агента царской Охранки.

1 Из этой фразы следует, что И. Дон Левин прибыл к Л. Спиридовичу вместе с В. Макаровым незадолго до 13 января 1950 года. Понятно, что этой встрече предшествовала переписка между В. Макаровым и А. Спиридовичем (в 1949 году), в курсе которой был и на которую ссылается И. Дон Левин.
– - Примеч. Ю. Ф.

Генерал Спиридович поведал мне, что хотел эмигрировать в Соединенные Штаты, но у него возникли неприятности с получением визы. Я был в состоянии помочь ему, поэтому еще до отъезда домой я нанес ему повторный визит, сообщив, что все недоразумения с визой улажены. Я также рассказал ему о моих неудачных поисках, завершившихся на висбаден-ском кладбище.

Генерал подошел к застекленному шкафчику, в котором стоял серебряный графин с выгравированной на нем подписью Еремина, вынул его и преподнес мне в подарок. В свои 75 лет он смотрел с надеждой на новую жизнь в Соединенных Штатах и чувствовал, что может расстаться с этим памятным сувениром, который пронес через все превратности судьбы. (Он умер в Нью-Йорке в 1952 году.)

Я был глубоко тронут этим жестом. У меня в руках было окончательное доказательство того, что Сталин действительно принадлежал к царской Охранке.

Александр Орлов

СЕНСАЦИОННАЯ ПОДОПЛЕКА ОСУЖДЕНИЯ СТАЛИНА1

Экс-генерал НКВД наконец-то может раскрыть потрясающие факты, заставившие красных отречься от своего прежнего идола

[От редакции журнала "Лайф"]

В 30-е годы Александр Орлов был одним из высших чинов НКВД и вместе с покойным Вышинским выступил обвинителем на заседаниях советского Верховного суда. Непосредственно перед своим переходом на сторону Запада в 1938 году Орлов служил в должности начальника разведки в правительственных силах, участвовавших в войне в Испании.

В 1953 году в серии статей в журнале "Life", позднее составивших книгу "Тайная история сталинских преступлений", Орлов впервые обнажил подоплеку знаменитых чисток и ложных обвинений, с помощью которых диктатор террором утвердил в стране свою личную власть. Во многих случаях подлинность сообщений Орлова была подтверждена не кем иным, как Никитой Хрущевым, выражавшим мнение нынешнего руководства Советского Союза. Но в то время Орлов не отважился -- и это он объясняет в письме -- раскрыть тягчайшую из тайн Сталина.

В данной статье Орлов раскрывает эту тайну и тем самым предлагает убедительную версию поворота вождей России к обвинению и ниспровержению Сталина.

Осенью 1937 года, отлучившись со своего поста в Испании, я случайно встретил в Париже в Советском павильоне международной выставки Павла Аллилуева, шурина Сталина и

1 Life, vol. 40, No 17, 23 апреля 1956 г. Русский перевод публикуется по тексту, опубл. в статье Е. Плимак, В. Антонов. Был ли заговор против Сталина? По материалам зарубежной печати // Октябрь. 1994. No 3. С. 168-- 178.
– - Примеч. Ю. Ф.

моего друга. Заметив его глубокую подавленность и желание поделиться с кем-нибудь своими тревогами, я договорился с Аллилуевым о встрече в тот же вечер.

Долгое время мы шли вдоль Сены и наконец очутились в сла-боосвещенном маленьком кафе. Наш разговор вращался вокруг ужасной картины кровавых чисток, происходивших тогда в Советском Союзе. В какой-то момент я, естественно, спросил его о подоплеке наиболее поразительного эпизода в ряду страшных событий: казни маршала Михаила Тухачевского и других маршалов и генералов Красной Армии.

Павел прищурился и говорил медленно, по-видимому, стараясь, чтобы я хорошо запомнил его слова. "Александр, -- сказал он, -- никогда не спрашивай о деле Тухачевского. Узнав об этом, ты словно вдохнешь отравляющий газ".

Я спрашивал себя тогда и два года спустя в Нью-Йорке, когда прочел сообщение о внезапной и необъяснимой смерти Павла, какое количество отравляющего яда он вдохнул. Он и не подозревал тогда, сидя со мной в этом захолустном кафе, что я сам был переполнен опасными сведениями. Ибо я был, может быть, единственным из находившихся за границей в то время, кто знал жуткую историю, стоявшую за чисткой Красной Армии в 1937 году, ту историю, которую я здесь в первый раз излагаю.