Утро началось с того, что меня гладили. Вели пальцем по щеке, по шее, по плечу… Бессовестно сдвинули одеяло и расположили ладонь на талии, чтобы тут же направить ее вниз.

— Мм…

Хотела повернуться, но на полпути уперлась в чье-то теплое крепкое плечо, да так и осталась. Лишь улыбка бесконечного удовольствия легла на мои губы, но глаз я так и не открыла.

— Просыпайся, — шепнул Олаф мне на ушко, тревожа крохотные волоски и вызывая мурашки.

— Зачем? — улыбнулась я еще шире. — Этот сон так прекрасен…

— Затем, что я уже приготовил не только завтрак, но и заварил чай, — немного ворчливо ответил необычайно заботливый викинг и прикусил мочку моего уха. Облизнул, едва уловимо пососал и с сожалением отпустил. — А еще у нас снова гости. Угадай кто?

— Не хочу.

Моя б воля — накрылась бы одеялом с головой, но вместо этого покрепче прижалась лбом к мужскому плечу. Как же меня достали все эти незваные гости с ворохом своих проблем! Как будто мне больше делать нечего, только ими заниматься!

— Вот и я не хотел его пускать, — с неподдельным сожалением согласился со мной Олаф. — Но богам не отказывают, знаешь ли.

— Кому? — У меня аж глаза мгновенно открылись. И сразу округлились.

— Одину, — мрачновато подтвердил мои худшие предположения Олаф. — Сам до сих пор не верю, но он сидит внизу, пьет мой коньяк и требует тебя.

— Коньяк? С утра? — В это почему-то верилось меньше, чем в визит Одина, верховного бога викингов.

— Вообще-то он требовал медового эля, но у меня его нет, и он согласился на коньяк, — поморщился Олаф. При этом смотрел на меня так странно, как будто в чем-то подозревал. И почти сразу же озвучил свои подозрения: — Зачем он требует тебя и почему пришел лично?

— Понятия не имею! — Я пребывала в таком же недоумении, что и Олаф.

И рада бы закрыть глаза, притвориться беспробудно спящей, но я, как никто другой, прекрасно знала, насколько опасно заставлять ждать богов и дразнить их своим непослушанием. Поэтому чуть ли не кубарем скатилась с кровати, за десять секунд умылась, надела первое попавшееся платье из новых и буквально сбежала вниз по лестнице, резко замерев на пороге столовой.

Он сидел в кресле. Совсем непохожий на ту фреску из клуба. Никакой седины, никакой бороды до пояса. Лет пятидесяти, может, чуть больше. Темно-рыжие, даже, можно сказать, медные волосы спускались до плеч, а подбородок украшала небольшая опрятная борода. Были и усы, смотревшиеся на суровом обветренном лице весьма гармонично. Густые брови придавали лицу немного насупленный вид, но серо-зеленый глаз рассматривал меня с ответным любопытством и неприкрытым мужским интересом. Второй был спрятан под черной повязкой. Одет верховный бог асов был… странно. Так скорее одевались знакомые байкеры Виктории: в видавшие виды джинсы, черную футболку со стилизованным принтом двух воронов и кожаную косуху с шипами на плечах. На ногах у бога были тяжелые армейские ботинки, окончательно приведшие меня в недоумение. А бог ли у нас в гостях?

— Утречка доброго, дочь Гекаты, — пророкотал мужчина, и по вибрации, которая проникла внутрь меня аж до мозга костей, я сразу признала истинного бога. — Вот скажи мне: кто тебя просил лезть не в свое дело?

Вопрос, заданный в лоб, причем достаточно размытый, вызвал откровенное недоумение. При этом я еще не до конца свыклась с мыслью, что меня действительно посетил сам Один, так что в итоге растерянно пожала плечами, так и не сделав ни единого шага в комнату.

— А кто знает? — нахмурился Один, задавая вопрос таким тоном, будто учитель своей нерадивой ученице.

Ситуация складывалась настолько сюрреалистичной, что я внезапно взяла себя в руки, приветливо улыбнулась и постаралась взять под контроль и ситуацию.

— Доброе утро, Один. — Прошла и села в кресло напротив. Мы не были равными, но и ас не являлся моим богом. А раз пришел сам, значит, ему что-то надо. Именно ему, а не мне. — Мне было бы намного понятнее ваше раздражение, если бы вы хотя бы немного прояснили проблему. В чем, собственно, дело?

— А ты не знаешь?

И вроде неприязнь в тоне слышалась, но в то же время и странная ирония, словно бог получал от этого удовольствие.

Думать и гадать на кофейной гуще я не любила, к тому же не видела ее поблизости, так что посерьезнела (кому-то же надо!) и сухо произнесла:

— Если вы снизошли до визита лишь за тем, чтобы поиграть в шарады, то выбрали не слишком подходящее время. У меня, видите ли, спасение детей, а может, даже и всего мира на носу. Выполняю, знаете ли, волю своей богини. — Я позволила себе скупую улыбку, не коснувшуюся глаз. — Так что, если скучно, — приходите на днях. Где-нибудь через недельку, а то и месяц. Пивка медового бахнем, в лото покричим, на рыбалку сходим…

Позади кто-то поперхнулся.

Обернулась, рассматривая Олафа, замершего в дверях с квадратными глазами, с осуждением качнула головой и повернулась обратно к асу.

— Бойкая у тебя женщина, — усмехнулся Один после того, как из его глаза пропали гневные молнии. — Сам таких люблю. За приглашение спасибо, воспользуюсь. — Усмехнулся еще шире, заметив, как я поморщилась, и тоже посерьезнел. — Я что заглянул-то? В видениях тебе являться не резон, — почему-то покосился на потолок, — не моего ты эгрегора, [9] так что пришел с личным визитом. — И без какого-либо перехода грозно рявкнул: — Ты какого йотуна мою валькирию баламутишь, ведьма?!