Честно? Даже представить не могу. И это при том, что мне прямым текстом говорят о том, как мы друг другу подходим. Интересно, но не настолько, чтобы начать воспринимать предложение всерьёз.

Зато с завидной регулярностью, несмотря на собственный запрет, мысли возвращаются к Герасимову… и задерживаются, ускоряя сердцебиение и вынуждая подключать физическую активность, чтобы сбросить нарастающее возбуждение. Сэм мне в помощь, его присутствие рядом всё меньше ранит и больше спасает. Напоминаю себе не привязываться. Сложно. Невозможно не реагировать, когда тебе так искренне рады.

А Богдан? Мне нужно довести начатое до конца. По другому я не умею. Вернее не могу позволить подвергнуть риску свою репутацию. А это значит встреча с невестами обязана состояться и получить хотя бы минимальное развитие. В текущих условиях гарантий, что "жених" не взбрыкнет, нет. А поэтому будет логичным уступить, снизив накал… Сатина, признайся себе, что тебе просто хочется. Хочется… И раз уж обстоятельства складываются подобным образом, нужно попытаться пройти сквозь это не увязнув, не погрузившись, не застряв. Снять сливки и, ожидаемо утвердившись в бесперспективности ситуации, спокойно разойтись по своим жизням. Ещё один вызов себе, дорогая! Пора доказать, что весь твой прежний опыт приобретался не зря. И как только я принимаю решение, наступает долгожданное успокоение. Все правильно…

Не веря своим глазам, возвращаюсь к знакомому лицу.

— Не увязнуть! — мысленно кричу себе, чувствуя, как сила притяжения начинает свою работу.

Исчезает. Разочарование?!! Боже, Сатина, ты как девчонка! Ха… Ну, надо же когда-нибудь испытать что-то подобное, раз в том возрасте не довелось…

Сэм — мой спаситель, не оставляет ни на минуту.

А потом срывается и бежит, взлетая на руки к нему… Прикрываю глаза, стараясь остановить подкатывающий к горлу комок. Да, Богдан Александрович, вот вам ещё пару-тройку таких малышей, Вареньку Найденову и мечта реализована. Легко, просто, идеально!

И тут же напоминаю себе, что ЭТО не моя мечта.

А какая твоя, Сатина?!! Моя? Моя осталась там… в прошлом… два с половиной года назад, вместе с большей частью моей жизни. С тех пор я не мечтаю… не хочу… не могу…

Поговорить?

Располагемся в палатке. Да, потрясающее место для ведения переговоров… внешний вид не отстает, сдобренный чудесным насыщенным ароматом костра. Разделяет моё мнение искренним смехом. Таким я его ещё не видела… и тут же, захватывая мою губу своими, мгновенно усиливая ток крови во всем теле, напоминает о своем интересе… Я помню, Богдан Александрович, но сначала мои условия.

— У меня несколько условий, — смотрю прямо в глубину серых глаз, подсвеченных лампой.

— Слушаю, — моментально становится серьёзным, как если бы на самом деле присутствовал на важных переговорах.

— Все запланированные встречи с девушками и их родителями должны состояться. Далее на твоё усмотрение.

Ну, давай, Герасимов, скажи, что ты и не думал от них отказываться. Облегчи мне жизнь.

Хмурится, но не спешит с ответом.

— Ещё?

— Наши встречи не афишируем.

На его ещё сильнее помрачневший взгляд добавляю:

— Это прежде всего в твоих интересах. Даже не личных, семейных. Не то, чтобы что-то ужасное, но если кому-то захочется копнуть глубже и прицельно изучить моё прошлое… Лишние хлопоты… — не даю ему себя перебить. — Не для тебя, для отца и из-за него же обязательно начнут рыться.

— Всё? — видно, что пытается сдержаться, но свет как будто тускнеет и темнота начинает заполнять углы палатки.

Собираюсь с силами.

— Нет. Все наши встречи только в удобное для меня время. Выбор места тоже оставляю за собой, — поспешно добавляю я.

Лампочка, мигнув пару раз, гаснет. Тянусь попытаться включить её заново, но мою руку перехватывают, крепко сжимая.

— Нет.

Невесомый поцелуй запястья, от которого у меня случается секундное помутнение, и тут же ему на смену приходит мысль — только не останавливайся.

И не думает, переходя на внутреннюю сторону ладони, центр — тёплые прикосновения губ чередуются с жёсткой, начинающей пробиваться щетиной. Движется к её ребру слегка прикусывая… Герасимов, ты!.. А язык скользит дальше добираясь до мизинца, полностью вбирая его в рот, затем выпускает, оставляя зажатой лишь его подушечку и поглаживая её нижними зубами. Кажется… ах… да… вдох… и выдох до полного опустошения лёгких, чтобы появилась возможность наполнить их только им.

— Нет, — повторяет полушепотом, отчего его и так низкий голос превращается в нечто мистическое, отдающее чуть ли не божественной волей. — Время и место мы будем определять вместе.

Вместе…

— Здесь и сейчас…

Определять?

Или ты уже?..

Отпускает руку.

И в следующее мгновение подхватывает меня, усаживая перед собой боком, придерживая за талию и помогая вытянуть ноги, подхватив их под коленки. Звук соприкосновения наших курток, как шипение воды попавшей на раскаленную сковороду.