— И уже съехались, — недовольно покачала головой Ева Алексеевна. — Что нынче пошла за молодёжь?

— У неё пожар случился, — оправдывая Сашу, возразил Игорь. — Она хотела снять квартиру, и я предложил временно побыть у меня. А потом как-то… мы решили больше не разъезжаться.

— Влюбился.

— Не отрицаю, — согласился Игорь. — Она бы тебе точно понравилась. Умная, порядочная, и вы даже похожи внешне, между прочим.

— Порядочная? — бабушка усмехнулась. — Неужели ты наконец-то нашёл себе девушку, не напоминающую твою мать?

Игорь хотел было ответить, что Александра — тот самый вымирающий тип женщин, надеющихся встретить своего единственного, но не успел. На улице что-то загрохотало, и он, взглянув в окно, схватился от ужаса за голову.

Вчера мать от английского газона отогнал дождь. Сегодня она решила закончить начатое и, взяв лопату, полезла на соседский участок. Заборчик их разделял невысокий, всего метр, и мать, подставив табуретку, просто переступила через него. А теперь — из окна это было прекрасно видно, — принялась перекапывать длинную полосу…

Это была дорогая трава, качественная, густая и ровно подстриженная. В деревне, где находилась дача, жило много бывших чинов — высокопоставленные военные или учёные, партийные, занимавшие важные посты до выхода на пенсию… Поэтому по их "генеральской улице" не принято было высаживать огород — и Василий Степанович с женой и детьми тоже отдавал предпочтение простому газону и редким цветам.

Но Игорева мать, женщина упрямая, считала это просто сорняками. И именно потому она сейчас старательно копала грядку на чужой территории, намереваясь там что-то посеять.

Игорь буквально вылетел на улицу. Благообразный старичок, вчера звонивший ему, вышел на крыльцо и умоляюще взглянул на соседей.

— Ева Алексеевна! — бросился он к женщине. — Дорогая вы наша! Что творится? Вы видите этот кошмар?

— Мама! — возмутился Игорь, отбирая у неё лопату. — Ты почему полезла на чужую территорию?

— Тут всё равно ничего не растёт! — с апломбом ответила мать и попыталась вернуть инструмент на место.

Игорь хотел сказать что-то ещё, но не успел. Мать воззрилась на Василия Степановича и громогласным, возмущённым голосом заявила:

— Вы тратите благодатные чернозёмы, садите тут какие-то сорняки! А когда я решила сделать доброе дело и посадить здесь немного укропа…

Василий Степанович схватился за сердце. Ева Алексеевна, женщина куда менее впечатлительная, сердито скрестила руки на груди.

— Я надеюсь, — холодно промолвила она, — что ты, Наденька, купишь себе свой участок и будешь делать на нём всё, что угодно. А мы теперь ещё должны возмещать Василию Степановичу нанесённый тобою ущерб!

Надежда Петровна поступила так, как считала нужным — гордо повернулась спиной ко всем, вильнула частью тела, закованной в леопардовые, маловатые на неё лосины, и удалилась.

— Какой кошмар! — Ева Алексеевна вздохнула. — Я опять потрачу половину своей пенсии! И всё потому, что Коля не может унять свою сумасшедшую супругу.

— Я заплачу, — вздохнул Игорь. — Не переживай, ба. Сколько это стоит, Василий Степанович?

Старичок явно смутился, но Ольшанский не позволил ему увильнуть; выбив цену и отдав мужчине деньги, он простился с бабушкой, с трудом сдержался, чтобы не накричать на мать, и отправился вызванивать отца. Маму следовало срочно убрать с дачи, пока она не натворила что-нибудь ещё в своём коронном стиле.

30 июля 2017 года

Воскресенье

Мать была возвращена домой в полной амуниции, но Игорь, устав таскать за нею горы вещей и уговаривать больше ничего не сажать у бабушки на участке, а уж тем более — у её соседей, вернулся таким уставшим, что даже не хотел есть. Саша это состояние прекрасно поняла; утром, когда он открыл глаза и обнаружил, что наступило уже коварное воскресенье, Александра куда-то умчалась.

Он включил телевизор, впервые за последние несколько месяцев, и смотрел минут пять в одну точку. Вчерашний день оставил по себе одно сплошное разочарование.

Игорь включил ноутбук и погрузился в код: это было едва ли не единственное, что могло заставить его не думать о сумасшедшей матери.

Когда Саша вернулась домой с продуктами, он даже не оторвал взгляда от экрана, только бешено стучал пальцами по клавиатуре.

— Что случилось? — спросила она, поставив пакет на стол. — Что могла такого натворить твоя мать?